Я с ней скоро познакомился… Говорила она порядочно; без претензий на особое развитие, но ясно и толково. Впрочем, по некоторым фразам, иногда вырывавшимся у ней, было заметно, что людей она видала много и разнообразного пошиба, речей слыхала довольно, в том число и так называемых «передовых», хоть суть этих речей ею и не затрагивалась серьезно. Скорей, она скользила по этой сути. Да и вообще в области «передовых» воззрений ограничилась только двумя-тремя скептическими, но легкомысленными фразами. Видно было, что скептицизм этот не только не продуман ею, но даже и сказался-то почти против ее воли, может быть отчасти и ради особого щегольства. Во всяком случае, когда я, придравшись к какой-то вольнодумной ее фразе, стал было приставать к ней, она отделалась шуткою, по-видимому совершенно не придавая значения ни своему вольнодумству, ни моей придирчивости. Но это легкомысленное вольнодумство казалось в ней почему-то органическим… Надо добавить, что касалось оно вопросов преимущественно нравственных и далее этого не шло.
– Что это вам вздумалось с ребятишками возиться? – спросил я ее.
– Да как вам сказать… – она на минуту задумалась, – деться мне некуда… делать нечего…
Говорила она медленно и часто делала паузы.
– Как же так?
– Да так… С отцом мы в ссоре. Мать тоже как-то… – она немного затруднилась подыскать выражение, – чуднo ко мне относилась… Средств никаких… вот вам и все! А с ребятишками – нетрудно… Ну, свобода тут… Народ простой, притязаний нет у них… – Она лениво усмехнулась.
– Можно бы, мне кажется, повыгодней место найти?
– Оно конечно… и я, может быть, брошу это… Но ведь образование надо какое-нибудь… Вы знаете – я в институте не кончила… Спасибо, этот-то случай вышел!.. Я ведь пыталась и прежде в учительницы-то… Ну, экзамен требовался… А, тут как-то так… шутя!.. Гермоген Абрамыч пристал, пристал… Вы знакомы с ним?.. Я и решилась… – Она улыбнулась не без лукавства и затем продолжала: – Это все комедия, конечно. Какая грамота, и на что она им… Да и Гермоген Абрамыч говорит то же самое… Но знаете, берешь деньги и как-то совестно иногда… Ну, долбишь им, задаешь там из Ливанова, из других… время и тянется себе… Ах, правда, иногда очень скучно!
– Вы бы читали.
– Да признаться, не люблю я читать-то: все выдумано, вздор все… бедность, несчастия, страдания какие-то – ну, к чему это!.. И притом все мужик, мужик, мужик, – ведь это вредно, наконец!.. Вот французские романы еще ничего, да и то что-то нет теперь интересных… А уж русские – такая все сушь, такая тоска!.. – И она засмеялась.
