– Как жаль, – произнёс Коля, внимательно посмотрев на него.
– Мёртвые ноги! – с удивлением вырвалось у меня и у Сергея.
Слепой завозился в углу, и я повернулся спиной к нему, чтобы совершенно не видеть его.
– Как здесь всё странно, – со страхом подумал я.
– Ты была на горе? – спросил Саша, тронув рукой Настеньку, и она отодвинулась. – Расскажи мне о ней. Через несколько дней мать на руках понесёт меня во двор и я её увижу.
– Я была на горе, – важно сказала Настя и все её ленточки задвигались на ней, – и тогда она ещё цвела вся. Теперь гора умерла…
– Алёша, – позвал слепой. – Выйди во двор и посмотри, где луна стоит?
– Сейчас, отец, – ответил он и вышел из комнаты.
– Тебе не скучно лежать? – спросил Сергей у Саши.
– Некогда скучать, – серьёзно произнёс Саша. – Я весь день чем-нибудь занят. Мне нужно за домом смотреть. Отец – слепой, занят своим, – и всё о чём-то с Алёшей шепчется. Мать ничего не понимает. Не понимает, – как бы удивляясь этому, повторил он. – Только плачет и жалуется. Разве слёзы помогают? Вещь – не пословица, жалоба – не дело.
– Но ты ведь не ходишь, – возразила Настенька, – как же ты за домом смотришь?
Он с удивлением посмотрел на неё, а Стёпа, знавший его мысли, рассмеялся и захлопал в ладошки.
– Вот ноги умеют ходить, – сказал он, – а что толку? Без ног худо – без головы круто. А тут все без головы. Вот в чём беда. Отец всё сидит и шарит руками – точно таракан возится. То с Алёшей шепчется, – о чём говорят, я и не пойму. А их кормить нужно. Отец любит покушать. Вовремя не подашь – сердится, плачет. Вот он какой. Мать, когда в комнате, тоже плачет. Слёз у нас тут много. Слёз не оберёшься, – прибавил он угрюмо.
Вошёл Алёша и громко сказал:
– Луна стоит над башней, а флюгер горит, как звезда.
– Ну, так сегодня поедем, – ответил слепой, – и лицо у него стало светлое, приятное, – садись ближе, Алёша.
У Алёши заблестели глаза и – будто нас не было в комнате – он уселся возле старика. Голос его ласкал, как звуки струн, когда по ним ударят ладонью…
– Говори, отец, – попросил он. – Луна стоит над башней…
Слепой загадочно улыбнулся, погладил бороду. Горячий шёпот тронул тишину. Будто листья зашелестели.
– Вот так всегда они, – произнёс Саша, с беспокойством следя за ними. – О чём говорят, не пойму.
В голосе его была досада, но глаза неотлучно подстерегали каждое движение Алёши. Вдруг он упёрся на локоть и громко крикнул:
– Алёша!
Странный Мальчик медленно повернул голову, будто она была теперь так тяжела, что не поддавалась его усилиям. Глаза были полузакрыты. Что-то блаженное неземное лежало в его улыбке.
