– Какой сезон! – вмешалась другая женщина. – Сезон бывает весной. Весной приходите сюда, так у вас волосы на голове станут. Даже воздух тогда портится от мертвых детей, так их много бывает. В особенности умирают выкормки. И наших мы с трудом оберегаем, но те падают, как мухи. Право, здесь нисколько не трудно палачом сделаться.
– Перестаньте рассказывать об этом! – с ужасом взмолилась Ита. – Кровь стынет в жилах. Пойдем, Гитель.
И она двинулась, а Гитель сказала:
– Где тут Мирель живет?
– Мирель? – переспросила первая. – Но это у нее и умер ребенок, которого только что вынесли. Вы хотите ей отдать ребенка? Она хорошая женщина. Идите дальше – пятая дверь направо.
Указывая рукой, женщина проводила их до квартиры Мирель и пошла к себе. Гитель и Ита зашли в очень низенькую комнату, в которой нельзя было держаться прямо. Пол в ней был земляной, покрытый рогожей, и пахло от него дурным запахом глины и нечистот. За столом сидела женщина и пила чай. Двое детей играли в ямки, которые тут же подле дверей и вырыли.
При виде двух незнакомых женщин с детьми на руках, пившая чай, не выпуская из рук блюдечка, вместо приветствия, сказала:
– Видели вы такое несчастье? В первый раз случается, чтобы у меня ребенок умер. В первый раз, – как я чай пью. Теперь же сижу и думаю – почему он умер? Ведь я его лучше родного любила. Детей у меня нет, – вот эти, что видите, сестры моей, а муж мой чернорабочий. Я, не как другие, у которых есть дети, и которые сами работают. Я живу хозяйкой, скромно, тихо, всегда вскармливаю двух детей и смотрю за ними, как за глазами.
– Отчего же все-таки он умер? – с улыбкой спросила Гитель, знавшая наизусть подобного рода самовосхваления.
– Почему он умер? Сядьте, вам трудно стоять. Почему же другой у меня не умер? Вы задаете странные вопросы. Какая мне выгода от его смерти? Пусть бы жил. Возьму же я другого, какая тут для меня разница?
– Это так, – произнесла озадаченная Гитель, не найдясь, что ответить.
– Я всегда это говорю им. Зачем приставать ко мне, когда ребенок умер? Мне еще труднее каждый раз возиться с новым, которого нужно приучать к себе. Месяца три тому назад у меня умерла девочка…
– Как умерла? – вдруг охладела к ней Ита. – Вы ведь сказали, что у вас только этот умер.
– Разве я сказала? Не может быть. Значит, я ошиблась. Три месяца тому назад у меня умерла девочка. Мать ее, получавшая двенадцать рублей, тоже задала мне этот вопрос и даже не другими словами. Ведь я с ней чуть не подралась. Хоть бы с жаром или со слезами спросила меня. Нет, чтобы уколоть только. Ей так же жалко было этой девочки, как вот этим детям. Наоборот, теперь ей можно будет давать больше денег своему любовнику на шарлатанство.
