— Это пустяки, — ответил Эдвард, что, разумеется, было всего лишь вежливым уклончивым способом сказать «да». — Когда грязь высыхает, ее легко счистить с одежды. И надеюсь, что я не проявил дурных манер и не создал впечатления, что не одобряю вас, леди Анджелина. Я не посмел бы давать какую-то оценку леди.
Она обмахнула веером лицо и уныло улыбнулась.
— Если бы вы не чувствовали неодобрения, — сказала она, — вы бы прямо так и сказали, а не ходили бы вокруг да около и не говорили «я не посмел бы давать оценку леди». Но я заставлю вас поменять мнение обо мне. Моя бойкая и неистовая юность закончилась, сегодня я стала леди — элегантной, утонченной, воспитанной, спокойной и что там еще полагается. Я буду безупречной леди до конца весны — нет, до конца жизни. Начиная с сегодняшнего вечера. Точнее, с этой минуты сегодняшнего вечера.
Эдвард взглянул на нее, и уголки его губ вдруг едва заметно поползли вверх, а в глазах зажглись искорки веселья, а рядом со ртом, на правой щеке, появилась небольшая ямочка. Это была совершенно сокрушительная улыбка — или почти улыбка. Если бы Анджелина уже не сидела, у нее бы подогнулись коленки.
— Ну, — поспешно добавила она, — наверное, мне не следует давать опрометчивых обещаний. Я буду почти безупречной, и вам придется признать, что поначалу вы заблуждались на мой счет.
— Надеюсь, леди Анджелина, — сказал он, — мне никогда не придется заблуждаться на ваш счет, да и вообще как-то вас оценивать.
— Фу, до чего неспортивно! — воскликнула она. — Это значит, что вам совершенно все равно!
Улыбка почти исчезла.
В ее словах прозвучал намек на интимность, а с какой стати ему желать с ней какой бы то ни было интимности? Она похожа на каланчу, она опрометчиво вышла одна в тот пивной зал, сегодня утром забрызгала его грязью, потому что скакала галопом по Роттен-роу, да еще и улюлюкала в придачу, вот только что она устроила целое представление во время танца и рассказала ему историю про быка и свое собственное дурацкое поведение. И похожа на смуглую каланчу. Или это она уже отметила? И если можно добавить ко всему прочему что-нибудь еще, он, безусловно, достаточно состоятелен, и у него прекрасное общественное положение — Боже милостивый, ну он же граф! — поэтому он гроша ломаного не даст за то, что она немыслимо богатая дочь герцога.
Виды на будущее внезапно показались ей ужасно мрачными.
Нет, в них просто содержится вызов.
Но пока она чувствовала себя в страшном замешательстве, потому что он никак не откликнулся на ее неосторожные слова. И взгляда от нее не отвел.
