— Buenas tardes,[18] — сказал незнакомец.
Голос его был низок и тих, она едва разбирала его слова.
— Не бойся, я не привидение.
— Рог Dios,[19] — невольно съежившись, прошептала она. — Пожалуйста, прошу вас, не делайте мне больно.
Наступило молчание. Потом незнакомец засмеялся.
— Теперь ты, наверное, подумала, что я — один из прихвостней Торквемадо.
У нее перехватило дыхание.
— А разве… разве нет?
— Нет.
— Тогда… кто вы?
И вдруг она испугалась, что он явился, чтобы напасть на нее и обесчестить. Она была еще девственницей, а стражники всякое ей говорили, страшные вещи…
Несмотря на слабость она сжала кулачки, готовая защищаться. В правом она зажала крестики братьев и сестер. Если она закричит, придет ли кто-нибудь к ней на помощь? А если придет, не примет ли сам участие в позорной пытке?
— Не подходи, иначе умрешь, — предупредила она.
— О, — произнес он; казалось, ее слова позабавили его. — Я давно наблюдаю за тобой, Аврора. Я считаю, что ты человек непростой. Ты знаешь, что означает твое имя? «Рассвет». А я уже много веков не видел рассвета.
Она задрожала, не понимая его слов, она видела только одно: в ее камере мужчина и он хочет причинить ей зло.
— Я убью тебя! — пообещала она.
— Я был прав. У тебя сердце настоящего бойца.
— Да… ты не ошибся.
— Я хожу по этой темнице каждую ночь, ищу тех, кому я могу… помочь. А я могу помочь тебе, Аврора.
— Я вырву тебе глаза и лишу мужского достоинства.
Он помолчал.
— Возможно, со временем ты станешь достаточно сильной, чтобы дать отпор. Но теперь…
Кажется, он поднял руку, тень на фоне другой тени.
И вдруг она поняла: его стоило бояться еще больше, чем самого Торквемаду.
— Нет! — возопила она. — Нет, пожалуйста, не делай мне зла! Ради всего святого, ради Бога и любви его, умоляю!
Вдруг он обнял ее, привлек к себе, прижал ее голову к груди, приглушая ее крики. От него тянуло холодом, как из могилы. Ледяная рука легла ей на губы, другой рукой он поддерживал ей затылок. Она тщетно била кулачками ему в грудь.
Он перекрыл ей воздух, и она перестала стучать ему в грудь, теперь она отчаянно боролась за глоток воздуха. В голове у нее помутилось, замелькали какие-то пятна; глаза закатились, и она бессильно повисла у него на руках. Он немного ослабил хватку, воздух снова стал поступать ей в легкие, и она ощутила его запах — от него и вокруг вдруг запахло апельсинами, розами и сосновой хвоей. Он продолжал держать ее крепкими, жилистыми руками, прижимая к широкой и мускулистой груди.
