Свежим голосом хорошо отоспавшегося человека Чапай пожелал всем присутствующим доброго здравия и зачем-то иронично добавил, что тому, кто рано встает, Бог и кроме чая чего-то дает.
– Вот вам Михаил Афанасьевич Булгаков, как и просили, собственной персоной, – доложился сияющий ординарец. – Первым делом должен сказать, что с таким попутчиком хоть в бой, хоть в разведку без страха пойду. Половину дороги без меня коней погонял, можно сразу командиром тачанки без всякого испытательного срока назначить.
– Рад, очень рад видеть Вас, – искренне, от души пожал протянутую руку писателя Чапаев, – кота пока не приветствую, если шкодить не будет, у нас в Разливе найдет для себя достойное применение. Может даже Кашкет ему "Мурку" вечерком на балалайке тихонько забацает, главное, чтобы зверь был хороший. Как добрались? Не шибко потрусил Вас в тачанке мой сорвиголова? Вот так в пути вся боевая наша жизнь и проходит. Молодежь в суровых буднях совсем одичала, отбилась, так сказать, от высокой культуры. В этой связи дело у меня к Вам исключительной важности, не терпящее никаких отлагательств. Вы еще немного почаевничаете здесь без меня, пока я к водице спущусь, освежусь после крепкого сна в нашем озере. А уж потом посидим, обо всем не спеша побеседуем.
При упоминании озера котяра на плече у Булгакова заметно насторожился, загорелся глазом и показал для чего-то клыки. Писатель мягко потрепал его по взъерошенной холке и тот сделал вид, что угомонился, но сквозь щелку левого глаза внимательно сопроводил режущим зрачком удалявшегося командира.
Хорошее впечатление сразу произвел на Чапая писатель. Благородные черты лица, умные с глубоким внутренним светом глаза, чистейшая с изумрудными запонками рубашка под строгим концертным пиджаком на красном подбое – ничто не ускользнуло от наблюдательного глаза внимательного воина. Но, разумеется, все это только красивая внешность, необходимо прежде всего перетереть по мобилке с Создателем, получить информацию сверху, только тогда можно будет определиться, что это за мастер без Маргариты. Как выстраивать с ним отношения, и стоит ли вообще допускать бойцов к его творчеству. Кашкет хоть и баламут, но про то, что Булгаков знается с дьявольской силой, слухи по дивизии ходят упорные. Поэтому необходимо провести массированную тыловую разведку и самому во всем разобраться.
Еще на подходе к заветной коряге, Чапаев заметил, как с насиженного им топляка попрыгали в воду, загорающие на припеке местные жабы. Но одна, особенно наглая, примостилась на тонком дальнем конце, раздула дрожащие щеки и скорчила такую гримасу, будто страдает немыслимым запором и готова пройтись от натуги по крутым этажам могучего русского слова.
