— Хорошая, хорошая, хорошая, — откликнулось эхо.
— Ты и вполовину правды не знаешь, — сказал Этельберт.
— Не знаешь, не знаешь, не знаешь, — вторило эхо.
— А эхо-то откуда? — спросил Элмер.
— Откуда, откуда, откуда? — отозвалось эхо.
— Оттуда, — ответил Этельберт. — Из ловушки.
Элмер отпрянул — голос Этельберта доносился из огромной дыры перед ним, из земных глубин, словно из врат ада.
— Ловушка, ловушка, ловушка.
— Это выкопал ты? — спросил потрясенный Элмер.
— Это выкопал Бог, — ответил Этельберт. — Яма ведет в пещеру.
Элмер обмяк и распростерся на простыне леса. Голову он пристроил на остывающем и твердеющем крупе оленя. В густоте зеленого сплетения наверху была лишь одна прореха. Через нее струился свет одинокой звезды. Она светила Элмеру радугой, потому что он смотрел на нее сквозь призму из слез благодарности.
— Могу ли я желать от жизни большего? — спросил себя Элмер. — Сегодня жизнь дала мне все, о чем можно мечтать, — и даже намного больше. С Божьей помощью мой сын поймал единорога. — Он коснулся ноги Этельберта, погладил свод стопы. — Если Господь внял молитвам простого дровосека и его сына, — сказал он, — значит, в этой жизни возможно все.
Элмер едва не погрузился в сон, до того он почувствовал себя заодно с Божьим промыслом.
Его разбудил Этельберт.
— Отнесем оленя маме? — спросил Этельберт. — Устроим полуночный пир горой?
— Всего оленя тащить не надо, — решил Элмер. — Слишком опасно. Вырежем лучшие куски мяса, а остальное спрячем здесь.
— Нож у тебя есть? — спросил Этельберт.
— Нет, — ответил Элмер. — По закону не положено.
— Сейчас что-то режущее притащу, — сказал Этельберт.
Элмер, недвижно лежа на земле, услышал, как сын спустился в пещеру, вот он ищет и находит дорогу все глубже в недра земли, вот он пыхтит и откидывает какие-то бревна на самом дне.
Вскоре Этельберт вернулся, волоча за собой что-то длинное, сверкавшее в луче одинокой звезды.
— Это подойдет, — сказал он.
И протянул Элмеру острый палаш Роберта Ужасного.
Была полночь.
Маленькое семейство наелось оленины до отвала.
Элмер поковырял в зубах кинжалом Роберта Ужасного.
Этельберт, не забывая поглядывать на дверь, вытер губы пером.
Айви с выражением блаженства на лице накинула на плечи попону.
— Знай я, что будет такой улов, — сказала она, — не говорила бы, что эта ловушка — несусветная глупость.
— С ловушками так всегда и бывает, — заметил Элмер. Он откинулся назад, желая порадоваться, что завтра не будет болтаться на виселице — ведь Роберта Ужасного больше нет.
