Что, черт побери, с ним происходит?
Ему необходимо создать дистанцию между ними, чтобы он смог вернуться в нормальное состояние.
— Думаю, нам лучше лечь спать. Завтра утром нам рано вставать, — отрывисто произнес он.
Совершенно неожиданно перед его внутренним взором нарисовалось лицо его матери. Ее глаза были полны любви и нежности и в то же время укоряли его, как в дни его детства, когда он из упрямства пренебрегал осторожностью и получал синяки и ссадины. Заставляли чувствовать себя виноватым.
Лаура сейчас смотрит на него точно так же. Как ей это удается?
— Да.
Она обнаружила, что ее ответ прозвучал неестественно. Услышал ли Василий в нем ее желание продолжить разговор и остаться рядом с ним.
Намеренная сделать все для того, чтобы он не догадался, что она чувствует на самом деле, она начала отворачиваться.
— Мне первой пойти в ванную или...
Она собирается от него уйти, и когда она это сделает...
В его жизни нет места женщине, подобной Лауре Уэсткотт. Женщине, которой нужны обязательства и все, что им сопутствует. Ему следовало просто отпустить ее. Это было бы единственно верным решением. В таком случае почему он к ней идет и произносит ее имя как молитву?
Лаура стояла на месте и дрожала в ожидании, когда Василий к ней прикоснется. Невероятно! Он собирается ее поцеловать. Она видит это в его глазах, которые пристально смотрят на ее губы. Ее охватила безудержная радость.
Василий поднял руку, словно собирался приложить ладонь к ее щеке, затем опустил ее, покачал головой и резко бросил:
— Нет!
Лаура не могла с этим смириться.
— Да, — возразила она, найдя в себе смелость, о существовании которой даже не подозревала. Ее голос прозвучал спокойнее и увереннее, когда она повторила: — Да.
Затем, окончательно осмелев, она положила руку Василию на плечо и придвинулась к нему.
Они молча смотрели друг на друга. Она дрожала всем телом. Глаза Василия потемнели. Наконец он наклонил голову и поцеловал ее крепко и страстно, заставив почувствовать всю силу его желания, которое могло посоперничать с тем, что испытывала она. Просунув руку ей под топ, он принялся медленно тереть подушечкой большого пальца ее затвердевший сосок, проступивший через тонкое кружево бюстгальтера. В ответ Лаура выгнула спину и теснее прижалась к нему.
Желание завладело всем его существом, но он слышал тихий внутренний голосок, который спрашивал, что он, черт побери, делает. Этот же самый голосок предупреждал его, что он в большой опасности. Что его поведение идет вразрез с его жизненными установками. Но этот голосок был настолько слаб, что не мог соперничать с либидо, подчинившим себе его волю и разум. Ему следует остановиться. Он хочет остановиться. Но горькая правда состоит в том, что он не может этого сделать. Он жаждет сделать Лауру своей. Это желание подобно стихийной силе, сметающей все на своем пути.
