— Говорю тебе — он ку-ку, больной на голову.
— Дрейфишь? — Кэтрин понизила голос до шепота.
«Ага, до усрачки. Сама не знаю почему».
— Вот еще!
— Что, слабо? — Кэтрин полезла в сумку Салли за бутылкой. Отхлебнув, заткнула горлышко пробкой и положила обратно.
Салли затопала ногами, всем своим видом намекая, что глупо стоять в такую холодину.
— Пошли домой. Сама говорила: предки могут хватиться.
— Ерунда! Скажешь, что ходили поздравлять соседей. Ну, как? Слабо?
— Ладно. Только одна я не пойду.
— Пошли вместе.
Салли так и не поняла, предлагала Кэтрин идти вдвоем с самого начала или же согласилась только затем, чтобы она, Салли, не пошла на попятную.
Дом стоял на отшибе, в стороне от дороги. Даже тропы к нему толком не было. Луч фонарика выхватил серую шиферную крышу, скользнул по штабелю торфа возле крыльца. Пахнуло дымом из печной трубы. Дверь на крыльцо обшарпанная, зеленая краска облупилась лохмотьями.
— Ну давай, стучи! — велела Кэтрин.
Салли неуверенно постучала.
— Может, уже спит? А свет просто так оставил.
— Да нет, вон он, я его вижу.
Кэтрин поднялась на крыльцо и кулаком забарабанила по входной двери. «Чумовая! — подумала Салли. — Сама не соображает, во что ввязывается. Дурость сплошная». Ей отчаянно захотелось убраться куда подальше — домой, к родителям, пусть скучным и нудным, зато в своем уме. Но не успела она и шага сделать, как в доме отозвались. Кэтрин распахнула дверь, и они ввалились в комнату, моргая и щурясь на свет.
Старик двинулся им навстречу; Салли так и уставилась на него. Она понимала, что это невежливо, но ничего не могла с собой поделать. Раньше она видела его только издалека. Обычно мать, вся такая милосердная, заботилась о пожилых соседях, вся такая христианнейшая. Могла сходить в магазин, сварить бульон, угостить выпечкой. Но Магнуса Тейта избегала. Увидев его она поторапливала маленькую Салли, спеша пройти мимо. «Никогда не заходи в тот дом, — вдалбливала она дочери. — Там живет плохой дядя. Маленьким девочкам туда нельзя». Поэтому дом на холме невольно притягивал. Проходя мимо, Салли все поглядывала в ту сторону. Порой она видела, как старик, согнувшись, стрижет овец. Или замечала силуэт против солнца, когда он стоял у крыльца, глядя вниз на дорогу. На такого глянуть вблизи — все равно что персонажа из сказки встретить. Он тоже разглядывал ее. Салли подумала, что старик и в самом деле будто сошел со страниц детской книжки. «Тролль!» — вдруг осенило ее. Вот кого он ей напоминает: коренастый, плотный, немного сутулый, с короткими ногами, губы узкие, зубы желтые, кривые. Ей никогда не нравилась сказка про трех козлят на мосту и злобного тролля, который хотел их съесть. Совсем маленькой она боялась ходить по мостику, переброшенному через ручей перед домом, — ей чудилось, что под ним притаился тролль с огненно-красными глазами, что он вот-вот бросится на нее. Салли стало интересно, захватила ли Кэтрин видеокамеру, с которой обычно не расставалась. Потому как старикана этого стоило заснять.
