Дима молчал. Да его никто ни о чем и не спрашивал.
— Дима, — сказала Света Громова. — Ты это все здорово придумал. Я имею в виду, с Эмилем. Спасибо тебе. Но это не надо уже. Есть другой путь, какой-то там фонд, или программа, или еще что-то такое. В общем, все получилось. Эмилька со вчера уже в больнице, его к операции готовят. Если хочешь, потом можешь его навестить, когда из реанимации в обычную палату переведут. Я тебе скажу… Ага?
— Ага, — сказал Дима и до хруста сжал зубы.
Света внимательно взглянула на него из зарослей макарон.
— Ты хочешь что-то спросить?
— Да нет, конечно, — Дима пожал плечами. — Чего тут спрашивать! — и все же спросил: — Игрушка его, не то медведь, не то собака…
— Аларм? — улыбнулась Света. — Он с ним, конечно. Сидит на кровати и новые сказки рассказывает. Ага?
— Ага…
Света двумя пальцами погладила Фаину между ушами и исчезла так же внезапно, как и появилась.
Болонка потрясла головой и чихнула. Дима тоже потряс головой. Теперь он вспомнил: голос, которым рассказывал сказки псевдомедведь Аларм, был голосом Светы Громовой. Недаром она занимается в театральной студии…
Встретить Кирилла Савенко одного, без Антона и прочих, оказалось достаточно трудно. Дима думал даже о том, чтобы подстеречь его на пути к голубятне, но попросту испугался оказаться одному на крыше. Следить и звать из окна — как-то уж совсем по-дурацки. На обдумывание и подгонку ситуации ушло два дня. Дальше тянуть было нельзя: скоро начинались каникулы.
Кирилл стоял у большого окна в рекреации и говорил по мобильному телефону. Уроки уже закончились. Антона и остальных не видно. Дима подошел поближе и помахал рукой, привлекая внимание Кирилла. Потом остановился поодаль, прислонившись к простенку между окнами. Кирилл быстро свернул разговор и сам подошел к Диме. Глянул вопросительно.
— Хорошо, допустим, я все понял, — сказал Дима. — Вы — команда. А кто Тимур? Ты?
— Нет, конечно! — засмеялся Кирилл. — Куда мне!
— А кто?
— Вообще-то можно сказать, что Тимура нету совсем. Новые технологии, — Кирилл продолжал улыбаться. — Но зачем тебе? Ты же — сам по себе.
— А если нет? — спросил Дима.
— Тогда — надо думать, — помедлив, ответил Кирилл.
Смысл этого ответа был Диме хорошо известен. Отец, Михаил Дмитриевич, никогда не говорил сыну «нет». Либо сразу соглашался, и тогда на него вполне можно было рассчитывать, либо говорил «надо подумать». В этом случае возвращаться к разговору было бессмысленно. Ничего, кроме «я еще думаю», услышать нельзя. Так что слова Кирилла Дима воспринял как вежливый отказ. «Проигрывать тоже надо уметь» — одна из семейных заповедей Дмитриевских. «Спасибо, что уделил время», — Дима спокойно кивнул и пошел по коридору.
