— Пусть так. Не хотят, чтобы узнали. Но что же они там такое загадочное делают-то?! — окончательно огорчился Вячеслав Борисович. — Скажи, Володя. Ты все-таки по возрасту к ним ближе. Вот если отбросить всякие объединения по музыкальным интересам (это, я так понимаю, легко вычислить, но явно не наш случай!), что еще может объединять подростков…
— Есть еще фашисты, ролевики, исторические реконструкторы, — не дослушав, скороговоркой принялся перечислять Володя. — Скинхеды, анимешники, антифашисты, антиантифашисты…
— Подожди, подожди, я запутался! — поднял руку Вячеслав Борисович. — Разве скинхеды и фашисты — это не одно и то же? И как могут быть антиантифашисты? Что это такое? И кто такие исторические реконструкторы? Археологией, что ли, увлекаются?
— Скины и фаши — разные движения. Антиантифаши, по сути, против всех. Самые отмороженные. Исторические реконструкторы — это те, которые воображают себя, допустим, викингами или индейцами, ну и дерутся там на мечах, вампумы с вигвамами изготовляют и всякое такое…
— Черт знает что! — вздохнул Вячеслав Борисович. — Хоть пионеров с комсомольцами восстанавливай, честное слово. А что тогда такое, по-твоему, «АГ» — две большие буквы?
Услышав наконец хоть что-то конкретное, Володя на минуту оторвался от экрана и взглянул на отца.
— А это как раз из музыки, — сказал он. — Кажется, группа такая есть. Попсовая. Название — по имени солиста-руководителя. Имя какое-то русское… Арсений Григорьев… или Артемий Георгиев… В общем, это у них вроде вот такая песня, ты слышал, наверное: там-тари та-та, та-та, там та-а-а…
Продолжая напевать, молодой человек снова обернулся к компьютеру и в такт мелодии застучал по клавишам.
Вячеслав Борисович отправился на кухню, где жена мыла посуду и жарила мясо с луком. Запах плыл такой густой, что его, кажется, можно было есть ложкой.
— Наташа, скажи мне быстро и не особенно задумываясь: что такое «АГ» — две большие буквы, кажется, латинские.
— Порошок стиральный, как раз на днях по телевизору рекламировали, — ответила жена. — Говорили, что очищает до самой глубины волокон, и любые пятна. Врут, конечно… Ты минут через пятнадцать приходи есть. И Володьку позови. Маме я сама отнесу…
Возвращаясь к себе, Вячеслав Борисович зачем-то заглянул в маленькую комнату к теще. Старушка сидела на кровати и, нацепив на нос очки с толстенными стеклами, читала потрепанную книжку с пожелтевшими страницами, придерживая ее левой рукой. Правая после инсульта так и не восстановилась.
