Конечно, иные предметы ему и самому были не слишком хорошо известны, а оттого приходилось заранее спешно с оными знакомиться или же защищать печатные документы, приняв их на веру. Правда, подобным образом он действовал лишь изредка, зато частенько примечал это за другими. Порой у него закрадывалось печальное подозрение, будто штат политических честолюбцев высшего, среднего и низшего уровня по сравнению с прежними временами стал в целом чуточку похуже, а значит, несколько худшее состояние одного слоя обусловливает и объясняет состояние всех прочих.
Впрочем, скоро он опять воспрянул духом, уповая на народ, эту вековечную добрую почву, которая снова и снова растит высокие прямые колосья. И тогда, хоть уже и вышел из юношеского возраста, дал обет следить за собой, никогда умышленно не превращаться в вульгарного честолюбца, а равно не содействовать снижению упомянутого уровня.
Верный столь похвальному намерению, он, однако, еще раз пережил огорчение, сходное с тем, что выпало ему во время первой прогулки по возвращении из Бразилии. Случилось это опять-таки воскресным днем; ближе к вечеру он присутствовал в своем родном городе на обсуждении вопроса о продовольствии, одинакового во всех культурных государствах и подвергаемого одинаково нейтральному, или чисто деловому, рассмотрению. Но здесь речь шла о предложении создать не только странное, но совершенно нелепое учреждение, которое в одиночку измыслил некий умник и которое снискало в округе известное сочувствие. Мартин Заландер, по договоренности со своими друзьями, должен был выступить против. Сперва он выслушал обоснование предложения и еще ряд выступлений, где некомпетентные, большей частью довольно молодые люди вместо детальной аргументации лишь на все лады твердили-выкрикивали «республика», «республиканский», «достоинство республиканца» и проч. Это бахвальство республикой по всякому поводу и без повода уже давно огорчало его, именно потому, что он был искренним швейцарским республиканцем. И когда встал, дабы огласить свое суждение, то почувствовал необходимость сказать несколько слов по этому поводу, тем более что присутствующим, как ему казалось, не повредит благожелательное поучение.
— Дорогие сограждане! — начал он с наивозможным спокойствием. — Прежде чем изложить мою точку зрения на обсуждаемый предмет, не совпадающую с позицией предшествующих ораторов, я не могу не коснуться дорогого и мне слова «республика», которое за минувший час определенно прозвучало здесь раз двадцать. Без малого шестьсот лет назад наши предки в жарких схватках основали и укрепили республику, ни разу не произнеся этого слова, и множество старинных федеральных грамот и кантональных книг тоже его не содержат. Лишь позднее патриции и граждане господствующих городов стали употреблять его по отношению к себе, дабы красивым словом придать античный блеск своему земному величию. Теперь мы имеем его в языковом употреблении, но не для злоупотребления. Мне кажется, тот, кто все время твердит это слово, да еще и бьет себя в грудь, может с тем же успехом провиниться в лицемерии, как любой другой фарисей или ханжа! Однако речь у нас сейчас не об этом; я хотел лишь обратить ваше внимание, любезные сограждане, что и республиканец должен приобретать все, что ему надобно, и словами платить не может; над законами природы республика не властна, Провидение не представляет ей на утверждение либо отклонение план необходимой крестьянину хорошей погоды в тот или иной сезон, как не представляет его ни королям, ни их подданным, а международным сношениям безразличны государственные формы стран и мировых регионов, где они разыгрываются. Вот все, что я счел позволительным заметить, перед тем как перейду к изложению моего суждения, причем остановлюсь на фактических обстоятельствах подробнее, нежели это происходило до сих пор.
