– Но не ты же виноват в моей усталости?
– Чувствую, что и я тоже.
Ева покачала головой, рассмеялась:
– Но было ведь и приятно, да?
– Да, – рассмеялся и он.
Возвращаясь вместе с ним к жилищу она приняла решение: я должна стараться больше разговаривать с ним.
Прошла неделя, трудная, изнурительная. Аня беспрестанно страдала от боли, валериана больше не усыпляла ее, глаза молили об опиуме.
– Дай ей, – молила и Лета.
– Это сократит ее жизнь, – очень нерешительно отвечала Ева.
Каин, слышавший шепот женщин, нашел слова и решение:
– Зачем говорить о жизни, если испытываешь такую боль? Дай ей опиума, мама.
На том и порешили.
Пять раз в сутки готовила Ева магический напиток и, как ни удивительно, организм Ани всегда усваивал его. Все остальное отторгалось, даже вода с медом.
Она таяла на глазах. Они по очереди дежурили возле нее, но минуты, когда Аня приходила в сознание, становились все реже и короче: она уже не могла говорить.
В одну из дождливых ночей Ева проснулась от нахлынувшего страха смерти. Началось все с мысли: «Скоро старая потеряет все – дочь, солнечный свет, будущее, внуков – всю эту прекрасную, многообразную жизнь».
Потом следующая мысль: «И ты, Ева, однажды будешь лежать вот так и терять все, что ты любила и создавала».
Аня дышала едва слышно, но ее рука, которую держала Ева, была еще теплой и изредка сжимала Евину руку, как бы говоря: я еще есть.
«Да, еще есть, но разве это бессильное и дурно пахнущее тело – ты? – думала Ева. – О, Аня, где же твои сказки и песни, все, чем ты была! Нет их, словно никогда и не было».
В этот момент Еву покинули все красивые мысли о скорби и любви. Остался лишь всеобъемлющий ужас, от которого у нее сжалось горло и пересохло во рту.
За ужасом последовала злость: проклятая сатанинская жизнь, чего ты стоишь, если заканчиваешься вот так.
«И твоя тоже такая же», – подумала она. А потом закричала:
– Я не хочу! – Холодный пот выступил у нее на лбу, побежал между грудями и по ногам. Захотелось куда-то бежать, спасаться.
Адам проснулся от крика, вошел к ним и с одного взгляда понял, что случилось. Он обнял жену, всю пылающую, обливающуюся потом и слезами. Он дал ей воды и заставил выпить.
– Вот так, вот так, – приговаривал он словно ребенку. Сердце Евы медленно вошло в обычный ритм.
– Мне нужно ненадолго выйти. Посидишь?
– Конечно.
– Я пойду к яблоням, покричу о случившемся.
– Ладно, накинь на себя одеяло.
– Спасибо, дорогой.
На дворе было холодно, она замерзла. Хорошенько закутавшись в одеяло, села прямо на землю, спиной к толстому стволу и стала ждать.
