«Мама, – подумала Ева, – может быть, через тебя я смогу добраться до него».
Словно услышав ее слова, он продолжил:
– Она была удивительная женщина, шаман боялся ее. Ее сила была больше, чем его.
Теперь Ева должна была говорить. Она жестом попросила его наклониться и прошептала:
– Мать имела в виду, что не злой тот, кто не может отличать зло от добра. Что зло может находиться лишь там, где существует добро.
Он покраснел, сказал:
– Это мне трудно понять. Когда ты была маленькой, я следил за тобой, охранял твой сон. Я знал, что люблю тебя; так я постиг, что такое любовь. Потом, когда ты вернулась и была уже большая и красивая, с высокой грудью и тонкой талией, тогда настал черед любви плотской. Проклятие! – вновь воскликнул он.
«Да заберет Сатана этого шамана», – подумала Ева, даже не шевельнувшись. Но при мысли, что случилось именно то, что должно было случиться, она стиснула зубы. Ведь Сатана забрал шамана и убил его.
Засыпая вечером, она уже знала, что желание вернуться к жизни, к борьбе возвращалось к ней. Она должна бороться за мужа, за их совместную жизнь.
Она больше не была одинока, была еще ее мать, власть над мальчиком.
В эту ночь она видела во сне ту огромную кошку возле дерева и победила ее еще раз горящими щепками.
На следующий день ей стало лучше, и она даже попробовала сидеть, потом ходить. Получалось неплохо.
Восход был ясным, значит, день будет теплым.
– Ты в состоянии идти? – спросил он. – Нам следовало бы вернуться домой, там остались животные.
– Но животными занимается мальчик?
– Он сбежал, – ответил муж. – Один только день оставался после того, как ты ушла.
Несмотря на солнце, Ева почувствовала ледяной холод, уверенно и быстро подумала: «Это отчаяние я приму, но не сейчас, потом».
И все же муж заметил боль в ее глазах, и в нем вновь проснулось бешенство.
– Ах вот как, тебе больно! Ты переживаешь за убийцу, ты скорбишь! А на человека, почувствовавшего свои грех и мучающегося от этого, тебе наплевать…
Теперь она наконец широко открыла рот и закричала:
– Сатана тебя возьми, я не плюю на тебя. Я люблю тебя, и ты это знаешь, проклятый лжец.
Она заметила, как он побледнел, но ей хватило мужества не останавливаться.
– Ударь меня, – кричала она, – убей! На этот раз ударь как следует, смертельно. Только благодаря твердому черепу я жива, так что такое слово, как «убийца», не для твоих уст. Каину не повезло, а тебе повезло.
«Откуда появляются слова? – думала она, удивляясь самой себе. – Смысл, истина. Ведь правда же, преступление Каина не тяжче, чем поступок Адама, но ему не повезло».
