Мать, как и всегда, пряма и несгибаема. Но потом и она сдается, кивает: да, иду. В следующий момент показывает на девочку.
Девочка красива; порей, тайком добавляемый матерью в еду во время их детских прогулок, укрепил плоть и дал рост. Вожак не хочет отпускать девочку, долго и похотливо смотрит на нее. Нет, еще не совсем готова, не совсем созрела. Но скоро.
Дорога занимает целый день, но она легка и приятна.
Мать опять говорит, рассказывает:
– Видишь облако на небе, девочка? Оно всего лишь тонкая летняя вуаль без дождя. Сейчас засуха: видишь, как сгорела трава, слышишь, как в отчаянии шуршат кроны деревьев?
Слова западают в душу девочки, между ними вновь возникает доверительность. Она не понимает опасности и все же в голосе матери чувствует беспокойство, хочет утешить ее. Наша связь сильна, любимая мама. Она старается, она такая, какой ее хотела видеть мама: она хранит в своей голове все слова, она воспринимает их, но вслух не произносит.
Ведь этого хотела мама…
Хижина шамана вызывает в девочке неслыханное удивление: она обходит ее вокруг, внимательно рассматривая широко открытыми глазами, и наконец решается протянуть руку и погладить стены.
Сплетенные ветви, хорошо высушенная трава, твердая глина – должно быть, потребовалось много дней, чтобы сделать такое.
Он, наверное, долго продумывал все до мелочей, искал жерди подходящей длины, жидкую глину. А потом каждое утро собирал ветви, очищал их, сплетал, резал траву и смешивал с сырой землей – как раз тогда, когда солнце стоит высоко, чтобы стены хорошенько высохли. Строил метр за метром. Да, ей удалось понять, как он это делал.
Девочка впервые видела результат целенаправленного труда и была полна восхищения. Но и безотчетного страха.
Конечно, он замечательный человек, даже мама уважает его.
Наконец девочка решается войти в дом, там еще интереснее. Там есть и скамейки, и стол, при виде которых она немеет от изумления. В доме вообще много диковинного: горшки, глиняная посуда, забитая фруктами и ягодами. В одном из горшков – сухая смоковница, утопленная в клейкий мед, который шаман предложил попробовать.
Никогда, ни раньше, ни позднее, не ела она ничего более вкусного.
Они сидели на скамейках вокруг стола, и она испытала странное ощущение. Она пробовала хлеб впервые в жизни. Сухой, драченый хлеб. Он не понравился ей. Но она все равно ела, понимая, что так лучше. Он резал хлеб ножом, смеялся над ее удивлением, когда острый кремень делил хлеб на куски.
