— А может, я таджик и есть, — засмеялся он. — А что, памирский таджик, скажешь, не похож? У них же у всех глаза зеленые, вот как у меня. Или как у тебя, кстати. У вас тут на Памире, говорят, воины Александра Македонского в свое время нашалили, потому и глаза у народа светлые. Так что я за местного схожу без вопросов.
— Пока говорить не начинаешь, — заметила Лола. — Тут уж тебя с местным не спутаешь: говоришь по-московски.
— А ты откуда знаешь, как по-московски говорят? — хмыкнул он.
— Приходилось слышать. Как же тебя мама с папой в солдаты отпустили? — поинтересовалась она, кивнув на сержантские лычки на погонах его гимнастерки.
— А они и не отпускали. Я без спросу.
— Настоящим мужчиной хотел стать? — насмешливо спросила Лола.
— А я с самого начала настоящий был, — в тон ей ответил он. — Без дополнительной обработки.
— Тогда зачем?
— Зачем, зачем! Затем, что та жизнь, которую я вел, — та жизнь была не по мне, — сказал Матвей.
Вид у него при этих словах был серьезный, но в глазах плясали чертики.
Лола расхохоталась так, что выступили слезы, и золотые искорки, летавшие перед глазами, превратились в целые озерца веселого света.
— У тебя что, жена беременная? — отсмеявшись, спросила она. — Или светскую жизнь очень любит?
— Да-а, коричневого Толстого девушка читала! — Матвей покрутил головой и тоже улыбнулся.
— Экзамен окончен? — поинтересовалась Лола. — Можно плов подавать?
— Ой, можно!.. — простонал он. — Такой запах из кухни, что я сейчас сознание потеряю!
Плов она сварила не совсем обычный — с айвой, и только теперь, выкладывая на блюдо поверх риса и мяса желтые айвовые ломтики, засомневалась: а вдруг гостю не понравится такая экзотика?
Это круглое глиняное блюдо, которое любил папа, Лола не доставала из буфета лет уже, пожалуй, десять. Папа говорил, что краски, которыми оно расписано — сияющая яркая лазурь и глубокая охра, — это и есть настоящий Восток: выжженная солнцем земля и невыцветающее жаркое небо.
Опасения насчет айвы оказались напрасны: Матвей набросился на плов так, что Лола еле успевала подкладывать ему на тарелку все новые порции.
— Ижвини… — пробормотал он с набитым ртом. — Я, понимаешь, ш утра не ел…
— Может, руками? — предложила Лола. Ей было так весело, как не бывало с самого детства. — Таджики ведь руками едят, так что этикет ты не нарушишь.
— Да я не умею просто, — отдышавшись, ответил он. — А то бы, конечно, руками ел. Правильный, я считаю, обычай!
— Ну, ешь, не отвлекайся, — сказала Лола, у— Я чай заварю.
