Фотографию Римкину по интернету я отправлять не хотела. Вдруг не понравится. А вот при живой встрече она его не упустит, и я двух зайцев убью: оба меня в покое оставят.
Марк неожиданно объявился к концу июля. Прав был Костя: двумя неделями его отпуск не ограничился.
— Люба, куда ты пропала? — Голос его звучал недовольно.
— Ну потрясающе! Сам уехал, ничего не сказав, а я, оказывается, пропала!
— Ты ведь была так занята. Я решил: освободишься, сама позвонишь.
— Я-то позвонила, но ты был вне досягаемости.
— Да. Пару дней. Мобильник сел, а в машине бензин кончился. Но потом я снова на связи был.
— А я уже к тому времени все узнала. Ты в отпуске. Баню свою достраиваешь. Решила, не хочешь, чтобы тебя тревожили. Ты уже в городе?
— Через два дня буду. Все доделал. Скоро поедем вместе смотреть. Люба, я очень соскучился!
И тут я решилась:
— Тогда через два дня в восемь вечера у меня. Квартира пустая. Ужин вдвоем.
— Хорошо-о, — как-то неуверенно протянул он.
— Жду. — И я отключилась.
Два дня скребла квартиру и продумывала меню. Приготовить нужно с вечера, чтобы, когда с работы вернусь, закуски сразу на стол, а горячее сунуть в духовку.
День, в который была намечена наша встреча, выдался тяжелым. Клиенты шли один за другим, как в былые, «женские», времена. Зря мы сомневались. Фомич оказался прав. Я даже перекусить в обед едва успела.
К вечеру я вдруг сообразила: мобильник мой целый день молчит. Глянула — а он умер. Ничего удивительного. Я его несколько раз за лето роняла. Вот, видимо, и не выдержал. А если у Марка какие-нибудь изменения?
Я набрала его номер по городскому. Он обрадовался.
— Звоню, звоню, хотел за тобой по дороге заехать, а ты молчишь. Уже волноваться начал.
— Телефон сломался. Придется после работы идти новый покупать. Иначе моя дачная команда с ума сойдет.
— Не бери в голову. Сейчас по дороге куплю, а потом заеду. Может, еще чего надо?
— Главное, не забудь привезти себя! — весело откликнулась я.
Он вошел дочерна загорелый, волосы выгорели добела. Бороду только вот сбрил. Но она точно была, это я определила по более светлой нижней половине его лица. Родной! И такой красивый! Я едва удержалась, чтобы не броситься ему на шею.
В холле мы столкнулись с Римкой:
— Римочка, у вас завтра часок для меня найдется? — спросил Марк. — А то видите, в какого медведя превратился, — взъерошил он отросшую шевелюру.
— Только если на девять утра, — с важностью объявила она.
— Ну если моя Любовь разбудит меня так рано, тогда приду.
