.
Что же касается до обращения Болгар и до упомянутого Посольства, то дело было, по-видимому, вот как: Из рассказа Ибн-Фодлана ясно >21, что отец царя Алмуса был еще язычником. Сам же Алмус был обращен в ислам мусульманами, которые уже находились в Болгарии за долгое время до прибытия посольства; вместе с ним более или менее значительная часть подданных его приняла ислам. Но спустя некоторое время после того, царь почувствовал потребность в более близком знакомстве со сложными религиозными обрядами ислама и вследствие того обратился к халифу с просьбою прислать к нему ученых богословов >22; притом он не забыл изъявить желание, чтобы халиф прислал к нему и архитекторов для построения крепостей; в этом, может быть, и заключалась главная цель его посольства к халифу. Людей же, способных строить мечети, он требовал, вероятно, потому, что его мечети были равного достоинства с его жилищами, [8] то есть, просто войлочный юрты >23. Неизвестно, за сколько лет до отправления посольства к халифу царь Алмус принял ислам. Якут говорит, что это было при халифе Муктадир-Биллах (908 — 932 гг.), значит не раньше 909 года >24. Но это известие выписано из вышеприведенного места Масуди, как видно из статьи (***), Боргар, у Якута >25, и не подтвёрждается известиями самого Ибн-Фодлана. У него мы находили заметку, что царь в 922 году быль уже дородным, что указывает на человека лет от 30 до 40, и далее, что у него тогда было уже несколько детей >26. Один из его сыновей совершил — так рассказывает Масуди >27 — еще при упомянутом халифе, следовательно, до 932 года, путешествие в Мекку, во время которого он и посетил Багдад. Сын этот, следовательно, был тогда уже взрослым. Все эти обстоятельства подтверждают предположение, что в 922 году царь Алмус был уже немолодым человеком, а потому очень может быть, что он был мусульманином уже за десять или пятнадцать лет до того времени, и что Ибн-Даста знал о том уже около 912 года.
Нет сомнения, что Ибн-Даста был родом Персиянин, [9] как и видно по его имени >28. Далее нам кажется, что он жил в одной из северных областей Персии, может быть, в Хорасане или Ховарезме. Он говорить, что Мадьяры жили между двумя реками, из которых одна равной величины с Джейгуном (Аму-Дарьей) (см. ниже гл. IV, § 2, стр. 26). Далее Ибн-Даста описывая разные реки, говорить подробно только о притоках реки Джейгуна, между тем как он о притоках других рек не упоминает. Следовательно, он, вероятно, хорошо знал эту реки и, кажется, предполагать знакомство с нею ближайших читателей своей книги. Если предположение, что Ибн-Даста жил в земле Саманидов может считаться верным, то, стало быть, он без труда собрал достоверные известия о народах приволжских и их ближайших соседях, по той причине, что торговые сношения жителей государства Саманидов с упомянутыми выше народами достигали высшей степени развитая именно во время Ибн-Даста.
