Я услышал легкий цокот копыт и протяжный, мелодичный, словно песня, переклик горцев, будивший утро:
— Мацони! Мацони!
На горцах были яркие, как восточные ковры, носки и круглые черные шапочки.
Тоска подкатила к горлу. Я бы многое отдал, чтобы вернуться в детство. Ведь говорят, что чем дальше детство уходит от человека, тем ближе оно становится. «Как о воде протекшей будешь вспоминать», — мелькнула в голове фраза из «Книги Иова».
Я сел в машину и включил приемник. Какая-то станция передавала записи Фрэнка Синатры.
Было далеко за полночь. Я снова вылез из машины и заглянул в подворотню, в которой исчез Гурам, потом прошелся вверх по улице Энгельса и закурил.
Крыша одного из домов сверкала, словно под лучами солнца, а вдали, на Сололакском хребте, у развалин древней цитадели, где замшелый гранит зубчатых стен с узкими бойницами обильно полит кровью моих предков, стояла грузинка, в левой руке держала чашу, в правой — меч, и свет прожекторов освещал ее, чтобы и ночью все видели символ Грузии. Чаша с вином для друзей, меч — для врагов.
Я вернулся назад. Фрэнк Синатра продолжал петь.
— Давай погромче! — раздался хрупкий голос, и я увидел в открытом окне напротив полусонного мальчика.
Я показал ему бабку.
— Твоя?
— Кто сейчас в эту ерунду играет?! Что за станция? Анкара?
— Наверно.
Мальчик исчез. Через минуту я услышал мужской голос:
— Выключи приемник, сукин сын!
Возможно, это сказали мальчику, но я выключил приемник.
В тишину вкатился шум мотора. Свет фар ворвался на боковую улицу, устремился к дому напротив меня, расплющился на нем, и на площадь въехал «Москвич», в котором рядом с клетчатым пиджаком сидела Нина. Машина остановилась.
— Как выехать на проспект Руставели? — спросил водитель. — А-а, это вы?! Спасибо за шампанское.
— Не стоит благодарности. Развернитесь и езжайте все время прямо. Дорога сама выведет на площадь Ленина.
— Спасибо. Там я уже сориентируюсь. Счастливо.
Еще секунда, и «Москвич» умчался бы, увозя эту рыжую девушку в ночь.
— Чачи не хотите? — с ужасом услышал я собственный голос. Что она обо мне подумает? Драчун и вдобавок алкоголик.
— Хочу! — неожиданно сказал водитель. — Я еще не пробовал чачи. Это виноградная водка?
— Виноградная.
Появился Гурам.
— В чем дело?
— Да вот товарищ, оказывается, никогда не пробовал чачи, — сказал я.
— Так дай попробовать!
— Не на улице же!
Водитель вышел из машины.
— Эдвин Макаров, — представился он.
Представились и мы.
— Я ваш должник, — сказал Эдвин. — Приглашаю вас с Гурамом ко мне в гостиницу.
