Вот и сейчас, нарядившись в брюки и ковбойку, Борис Георгиевич решил перебраться в мастерскую, чтобы хоть чем-то занять себя до прихода гостей. Он почему-то волновался, даже руки немного дрожали. Признаться, давненько никто не обращался к нему с заказами. Да и вообще не вспоминал о том, что есть такой художник Борис Максимов, заслуженный, между прочим, художник России, и в свое время у него отбоя не было от почитателей таланта. Устраивались выставки – и персональные, и международные. Столько лет прошло, а люди, оказывается, помнят!
– Лина, а твой брат поверит… в нашу легенду? – подбирая слова, осведомилась Милица Андреевна, когда дамы подошли к подъезду.
– И не сомневайся! – заверила ее Лина Георгиевна. – Боречка верит вообще всему на свете. Особенно в последние годы. Я же тебе рассказывала, как он в карты играл – смех, да и только! Но иногда случаются ужасные вещи. Я тебе не рассказывала, что их с Верой ограбили пару лет назад? Представь, пришли двое молодых людей, заявили, что Борису, как инвалиду войны, полагается пятидесятипроцентная скидка на оплату домофона. Он их впустил, они попросили принести паспорт и заполнить заявление. Один диктовал, а второй… Пока Боря писал, этот негодяй прошел в комнату и собрал все драгоценности и деньги. А за домофон они и так платят половину от пятидесяти восьми рублей в месяц. Только Борис мог поверить в историю со скидкой.
– И не нашли? – ахнула Милица Андреевна. – Надо было мне позвонить, у меня знакомые есть. Хотя теперь, конечно…
– Не нашли, – вздохнула Лина Георгиевна. – Лучше бы они тогда и эту брошь проклятую забрали! Нет, ее-то как раз оставили. Она была приколота к платью, которое висело в шкафу. Чистая случайность. И китель Борин с орденами там висел. Пропажу вещей они с Верой пережили, а вот если бы украли ордена – я не знаю, что стало бы с Борей.
– Господи, – вздохнула Милица Андреевна. – Какие люди живут на свете! Ничего святого! И мы вот тоже… обманывать собрались.
– Так мы ради хорошего дела! – горячо возразила Лина Георгиевна. – И потом, не могу же я ему вот так прямо сказать, что ты… ну… как бы из милиции. То есть расследуешь. Да и Верочка не велела ему сообщать.
* * *
И ее собеседнице не оставалось ничего иного, как согласиться.
– Проходите, Милица Андреевна! – пригласила Лина Георгиевна, открывая дверь своим ключом и предусмотрительно переходя на «вы». – Боря! Борис! Мы пришли! Не слышит… Наверное, опять в мастерской, сейчас я к нему постучусь, чтоб выходил. Мы стараемся его не беспокоить, когда он работает. Но он нас наверняка заждался. А ты… вы проходите, проходите, гостиная направо. Вот тапочки.
