Значит, он... искренен?
— Что ты об этом думаешь? — спросил Микава.
Хан пожал плечами. С Микавой они вели вместе не одно следствие. Этому человеку можно было доверять.
— Я думаю, что все плохо, — сказал Хан честно. — В том, что он шпион, сомнений нет никаких. Но его поведение мне очень не нравится. Скорее всего, это гипномаска. Ложная личность, закрепленная внушением — ты знаешь, есть такие техники. Маска, конечно, грубоватая, но для такой короткой миссии, как у него, она бы сгодилась... Если бы миссия прошла штатно. А тут он запаниковал. И, судя по всему, замкнул маску на себя... понимаешь, что это значит?
Микава мотнул головой. Он подбирал с тарелки макароны. На обед они и так уже опоздали.
— Послушай, — сказал Хан. — Любая гипномаска имеет предохранители. Такие веревочки, за которые можно дернуть, чтобы ее снять. Обычно для этого служит произнесение некоторых слов в правильном порядке. Кроме того, маска должна сниматься от некоторых воздействий — например, при слишком сильной боли или при реальной угрозе смерти. — Микава перестал жевать. — Но есть запрещенные приемы, которые позволяют... ну, снять предохранители. Оборвать веревочки. Сделать так, чтобы пароли больше не действовали. Тогда маска не снимется вообще. Никогда.
Микава отложил вилку.
— Никогда? — переспросил он.
Хан сумрачно кивнул.
— Вот именно. Понятное дело, на такое можно пойти только от отчаяния. Он, видимо, решил, что это его единственный шанс хоть как-то спастись. Или... Не знаю я, что там он решил. Это неважно. Важно, что мы с ним теперь будем делать. Понимаешь, он теперь действительно искренне убежден в своей легенде: на сознательном уровне — не прорваться.
Микава отодвинул тарелку и потер подбородок.
— Идиот, — сказал он с чувством. — Ответил бы на наши вопросы, был бы жив и цел... Так и что? Пытать его теперь бесполезно?
— Не знаю я, — сказал Хан. — Может быть, и можно подобрать такое воздействие, что маска слетит. Хочешь попробовать?
Микава покрутил головой.
— Не знаю, — признался он. — Попробовать-то можно. Но кто его знает, где у него там порог? Если он сдохнет, ты же мне башку и оторвешь.
— Оторву, — подтвердил Хан. — А другие предложения есть?
Микава задумался.
— Я бы с медиками поговорил... — вымолвил он.
Хан тяжело вздохнул. И кивнул.
Ровно через сутки они сидели в этой же столовой, вымотанные до предела. Третьим за столиком примостился гвардейский невропатолог доктор Патель.
