Большинство из них были заняты книгами, раньше принадлежавшими маме, папе, бабушке с дедушкой и еще каким-то людям, про которых обычно говорили «пра-пра» или «двоюродный». Три полки буквально прогибались под тяжестью фотоальбомов, заполненных полароидными снимками. На одной были отдельно собраны старые семейные фотоальбомы, на двух — жестянки с кинопленкой и еще на одной — кинокамеры. У Антигоны их было всего две — восьмимиллиметровая, для немого кино, некогда принадлежавшая их деду, и старенькая камера «Полароид» с гофрированными мехами, на которую снимала мама.
Единственный участок стены, не занятый полками, располагался у Антигоны в изголовье. Там в три ряда висели девять фотографий в рамках. Верхние шесть менялись каждую неделю, но три нижние — никогда. На крайней левой молодой парень с волосами еще светлее, чем у Дэна, свисал с дерева вниз головой. На крайней правой смеющаяся девушка с вьющимися иссиня-черными волосами тянулась к камере, пытаясь ладонью закрыть объектив. По центру серьезный светленький мальчик держал за руку маленькую темноволосую девочку, а между ними сидел толстенький полуголый малыш и поедал грязь с ладошек.
Пока Антигона разбиралась с подставкой для экрана, Сайрус перевернулся на кровати и стал разглядывать фотографии.
— На моем месте ты бы убила Дэна, подсели он кого-нибудь сюда, в эту комнату. Ты сама это прекрасно знаешь.
— Да, — сказала она. — Убила бы. Но я бы не стала воровать ничьи ключи. И ты не можешь винить Дэна. Я уверена, что ему хорошо заплатили, а деньги нам сейчас очень нужны. Ты же знаешь, что ему гораздо тяжелее, чем нам.
Сайрус сел в постели.
— Минутку. Ты бы его убила, но не стала бы ни в чем винить?
— Вот именно. — Антигона отошла назад к проектору и включила его. Бобины закружились, и на экране показался неровный светлый прямоугольник.
— И ему приходится тяжелее, чем нам?
— И снова соглашусь, — сказала она. — Сайрус, да я просто горжусь тобой. Ты наконец-то научился слушать. — Она уставилась куда-то вверх. — И тебе, и мне не приходится иметь дела с нами. Потому что ты и я и есть эти мы. А ему приходится возиться с нами, в частности с тобой. А теперь настало время для сделки, Сай. Ты идешь и возвращаешь старику ключи, или сегодняшней пленки ты не увидишь. — Она с напускным равнодушием пожала плечами. — В этот раз я снимала маму, и я не буду против оставить все только для себя.
— Это дешевый ход! Ты не должна была бросать меня здесь. — Сайрус вскочил с места. — Понимаешь, я даже не ощущаю, что на самом деле прожил сегодняшний день.
