Постепенно пленный разговорился. Был он вполне опытным летчиком, на счету семьдесят шесть боевых вылетов, из них последние пять в четвертую зону. Основная задача - удары на разрушение. Целью считается все: переправы, школы, больницы, рынки, деревни. Трассу полета ему, как командиру звена, сообщали за сорок минут до вылета. Вместо цели назвали координаты: 20 градусов 40 минут северной широты, 107 градусов 4 минуты восточной долготы. Джеф воевал, как учили: вел самолет по приборам, командам по радио и встреча с советской ракетой была для него полною неожиданностью.
Векшина больше интересовало моральное состояние американских солдат. И Мэйсон проговорился: каждый на базе Такли мечтал о ранении - куда-нибудь в ногу, в руку, но так, чтобы рана была не очень тяжелой, только бы лечь в госпиталь, да пораньше вернуться домой.
Летчика увели. Потом зашел шифровальщик, принес депешу, сказал, что-то очень срочное. А Гриша не уходил, все мялся, шмыгал носом. Другой бы сидел, тихо радовался, да вертел в гимнастерке дырку для ордена.
- Слышь, командир, - прошептал он, улучшив момент, - шо-то на сердце погано. Треба тикать, бо воны это дело так не оставлють!
- Почему ты так думаешь? - с нажимом спросил Векшин, пряча в карман шифровку. Он уже знал: у начальства в Ханое похожие планы.
- Та-а... задницей чую!
- Тикать, говоришь? Ну, ладно, - притворно вздохнул Векшин, - поверим твоей заднице на слово.
Той же ночью пришли тягачи, и технику утащили. Вместо нее поставили муляжи из резины. Не успели закончить минирование, по цепочке передали: ждите гостей. А что удивляться? - американец всегда приходит туда, где уже получал по рылу потому, что злопамятен и жаждет реванша.
Как было на этот раз, Векшин не видел, его срочно отозвали в Ханой, потом в Москву, потом вот, сюда. Если верить Сидору Карповичу, управились без потерь. Янки долго поливали свинцом окрестности и подставу, а потом подошли вертолеты и выбросили десант. Прямо на мины, прямо туда, где их уже ждали.
- Понимаешь, Аугусто, - грустно сказал Векшин, прогоняя воспоминания, - не бывает законов войны. Война - не дуэль двух джентльменов, это грязь, полное беззаконие. Здесь важна каждая мелочь, если она, хоть на микрон, может сказаться на результате. Даже мудреная психология - это тоже наука войны. Целый отдел изучает типовые портреты солдат из разных социальных слоев. Потом выводится нечто среднее, отдельно для негров и белых.
