— В кухнях каша есть? — спросил Хорь на ломаном русском языке, но повара все равно вздрогнули, словно их ударило током.
— Есть… — ответил один заикаясь.
Хорь заткнул ему рот тряпкой и последним вышел из блиндажа, прихватив с собой два больших деревянных черпака.
Дождь продолжал сыпать. Возле полевых кухонь уже суетились черные фигуры штрафников. Черпаками они быстро наполнили кастрюли пшенной кашей.
По двое ухватили кастрюли с пшенкой, остальные вскинули за спины вещмешки, набитые тушенкой и хлебом, и повернули назад. Рысью миновали блиндажи, добрались до пулеметных брустверов. Дождь не кончался.
Когда до своих окопов осталось совсем немного, Хорь вдруг повалился на землю.
— Ты чего? — испуганно спросил Григорий Дзурилло.
— О-ой, а этот-то… повар — вертухай… обоссался со страху! О-ой, не могу!.. Я ему руки связываю, слышу — журчит чего-то! Глянул, а под ним лужа… Вояка, туды т-твою… — Хорь лежал на земле, раскинув руки, и хохотал во все горло. И по-прежнему сыпал дождь…
— Давай, давай, ноги в руки — побежали…
Штрафники пировали. В большие кастрюли с пшенкой вываливали тушенку и перемешивали черпаками. Глымов накладывал полные миски, мужики жадно ели, торопились, давясь полными ложками. Многие зачерпывали кашу пятернями. Сопели, вздыхали, чавкали. Те, кому не хватило места в блиндажах, ели под дождем, укрываясь плащ-палатками. И все поминали добрым словом добытчиков:
— Ну, мужики, от общества вам всем спасибо. Уважили.
— С до войны так хорошо не ел… прям душа поет — как вкусно!
Добытчики чувствовали себя героями.
— Эй, Дзурилло-дурило, добавки не требуется? Кому еще добавки? — командовал Воскобойников.
— Мужики, к утру все слопать надо — чтоб кастрюли чистые были!
— Тушенку закопать надоть, — советовал кто-то. — Всю не съедим — животы скрутит!
Толкнув дверь, в блиндаж по ступенькам спустился Твердохлебов. Штрафники разом прекратили есть, смотрели на командира с полуоткрытыми ртами.
— Василь Степаныч, любушка, отведай кулеша с мясом, — пробасил Воскобойников.
— Вы что же творите, бандиты? — глухо проговорил Твердохлебов. — Кто разбой учинил? Кто придумал?
Штрафники молчали.
— Или вам лишь бы нажраться, а там трава не расти?
— Нам лишь бы нажраться, комбат, — серьезно ответил ротный Глымов. — А там трава не расти.
— Вы хоть понимаете, что теперь будет?
— А что будет, то и будет, — отозвался Воскобойников.
— Хуже не будет, — добавил Дзурилло.
Утром дождь прекратился, засияло умытое солнце, и в расположение штрафников нагрянули два «виллиса» и полуторка с десятью красноармейцами. Предупрежденный Твердохлебов встречал гостей перед окопами.
