…Другой лагерь, правда, как две капли похожий на предыдущий, и такой же строй зэков вытянулся по плацу, и слышны крики начальства:
— Родина в опасности!.. кровью искупить свою вину!.. Три шага вперед!
И строй качнулся и люди стали выходить вперед — сразу четверо… потом трое… потом снова четверо… один… трое… еще сразу четверо…
Поземка швыряет в лица сухой колкий снег, стоят зэки, смотрят — такого еще не бывало…
…Еще лагерь. Шеренги зэков, и вновь крик начальства:
— Кровью искупить на фронте свою вину!
И вновь выходят желающие отправиться на фронт…
Заключенные жадно слушали пронзительный голос полковника:
— Родина в опасности! На фронт поедут только добровольцы! Кровью искупить свою вину! Кому сердце приказывает — три шага вперед!
И один за другим стали выходить заключенные. Густо валил снег, белыми эполетами ложился на телогрейки…
Руки инструктора быстро собирали затвор винтовки. Сухо щелкали детали, входя друг в друга.
— Поняли? Давай за дело! — скомандовал инструктор.
И человек пятнадцать зэков, сидевших за длинным столом, стали неуверенно собирать лежавшие перед каждым детали затвора. Инструктор, затянутый в гимнастерку с тремя кубиками в петлицах, не спеша прохаживался вдоль стола, останавливался, смотрел, начинал поправлять:
— Да не так… че ж ты ударник-то забыл? Вот смотри… — Он брал детали и медленно, чтобы курсант мог увидеть, начинал собирать. — Ну, понял? Вот эту хреновину сюда, а вот эту со спусковым крючком сюда… Проще пареной репы, че ты?
— У меня готово, — сказал один зэк.
— У меня тоже, — подал голос другой.
— И я вроде… — сказал третий.
— Двести раз подряд собрать и разобрать! — скомандовал инструктор.
— Сколько? — изумленно спросил кто-то.
— Двести, — повторил инструктор, — А вы как думали? Чтобы воевать — учиться надо!
— Н-да-а, воевать — не воровать… — сказал еще один зэк.
Семеро курсантов встали из-за стола, собираясь уходить.
— Вы куда, граждане? — спросил инструктор.
— Да мы, гражданин старший лейтенант, за Гражданскую войну не одну тыщу раз эти затворы собрали и разобрали, — ответил за всех один заключенный.
— И пулемет знаете?
— А как же… как «Отче наш».
— Чего же сразу не сказали? Много таких среди вас?
— Хватает. Думаю, больше половины добровольцев, — сказал тот, что за всех.
— Тогда свободны. Явитесь только на стрельбы. Остальным продолжать! И поживей, ребята, поживей. — Старлей посмотрел на часы. — Через час новая партия курсантов придет.
— А нас отпустите? — с надеждой спросил кто-то.
