Перед строем топталось лагерное начальство и еще начальство из центра. Один из них, высокий, в хромовых сапогах и длиннополой шинели с четырьмя шпалами в малиновых петлицах, почти кричал, чтобы его слышали:
— Внимание, заключенные! Родина в опасности! Фашист мечтает нас победить и бросает на фронт все новые и новые орды своих солдат! Партия-а-а!! Советская вла-а-асть!! Оказывают вам огромное доверие! Вам предоставляется возможность кровью искупить свою вину за совершенные преступления! Кто хочет на фроо-онт — три шага вперед!
Наступившая пауза многим показалась вечностью. Потом строй качнулся, и из него один за другим стали выходить зэки. Не все вышли, не все! Больше половины остались стоять, где стояли, перебрасывались негромкими репликами:
— На хрена попу гармонь! На передок погонят, а там и жить останется до первого боя…
— Зачесались коммуняки — видать, прет немец, не остановишь.
— Это что жа, без солдат они совсем осталися, ежли зэков на фронт ташат?
— Видать, немец и вправду дал им прикурить…
Нехай горят, сучьи выродки, огнем адовым, штоб я за них воевать пошел — не дождетесь.
— Закрой хайло — услышат.
— Нехай слушают — в гробу я их видел, дубовом и тесовом.
— Немец-то им нажарит зад — до Урала драпать будут.
— А как воевать будем? Под охраной?
— Ага! Ты воюешь, а тебя двое красноперых с автоматами охраняют… — послышался приглушенный смешок.
— А што, мужики, немец верх возьмет, глядишь, колхозы ликвидирует?
— И нас заодно с колхозами вместе…
— Не скажи — на земле работать кому-то ведь надо?
— Гля-ка, а политические все как один шагнули — ну, бараны, мать их, энтузиасты!
Начальство медленно шло вдоль строя вышедших вперед, и высокий, с четырьмя шпалами громко говорил:
— С кем на фронте осечка выйдет, тогда уж сами себе приговор выносите — расстрел без оправданий! Запомните то, что говорю! Повторять вам никто не будет!
А начальник лагеря остановился перед кряжистым мужиком лет сорока, с тяжелым лицом и серыми, как у волка, раскосыми глазами:
— Ты ж в законе, Глымов? Не работал, а на фронт хочешь?
— Да надоело на нарах париться, начальник, малость повоевать охота, — скупо улыбнулся Глымов.
— Там малость не получится, там на всю катушку надо будет, Глымов, — нахмурился начальник лагеря.
— Это уж как придется, начальник, — вновь улыбнулся Глымов, и стоявшие рядом зэки тоже заулыбались.
— Там придется, Глымов, там придется… — все хмурился начальник лагеря.
— Ох, начальник, нам, славянам, все одно — что спать, что воевать. Спать — оно, конечно, лучше — пыли меньше, — в третий раз улыбнулся вор в законе Глымов.
