— У него портфель из мамонтовой шкуры.
Спутник засмеялся. Оба пошли дальше и скоро вышли на балюстраду. Безучастно смотрели на них лица мраморных богов и героев. Влажно зеленел под ногами партер.
Губы девушки внезапно вложились в манерную улыбку:
— У меня нет интереса к таким прогулкам. И супирант мой что-то молчалив. Совсем, видно, не любит.
Он, казалось, не слышал. И она поняла: что-то не позволяет ему шутить.
— Расскажи хотя бы, как твои дела. Шесть… нет, даже девять лет мы не виделись, — сказала она.
— Да. С пятьдесят первого.
— И что ты делаешь?
— Догоняю. Времени мало. Я и тогда сделал ошибку, что пошел в университет. Я же любил живопись больше всего.
— Чем занимался эти годы?
Он улыбнулся.
— Жизнь изучал. Всякое было. Сначала в шахтах работал, потом… Да это тебя не должно интересовать.
Лицо его передернулось, но девушка, казалось, не заметила этого.
— Мне двадцать семь, а я почти ничего не сделал. Сейчас вот портрет матери закончил, а потом есть у меня задумка. Историческая. Иван Ветер, изменивший друзьям.
Она внимательно посмотрела на него.
— Это о восстании?
— Да. Понимаешь, здорово должно получиться. Пестрицкий в парче и этот, посиневший, на снегу. Можжевельник такой, представляешь, дымчато-зеленый, небо тяжелое.
— Да, — сказала она, — это было историческое свинство: пушки против безоружных… — и провела взглядом по голым мраморным фигурам и как-то поспешно сказала: — Бр-р, как им холодно.
Вместе сбежали по ступенькам вниз, и тут, возле грота Екатерины, она снова прижалась к нему.
— Поцелуй меня.
— Не могу, — сказал он, — уж очень эта баба завистливо смотрит. Сглазит, пожалуй…
— Не шути.
— Да я и не шучу. Просто не безопасно мне быть с тобой. И тебе… тоже.
Она опустила глаза. Лимонные, багровые, ржаво-красные листья кленов пестрой мозаикой лежали на земле. Девушка нагнулась и стала собирать их. Парень помогал.
— Ты где остановилась?
— У родственников. Станция по Ярославской дороге.
— Знала, что я здесь?
— Недавно узнала.
— Удивилась?
— Не очень.
Парень протянул ей огромный, зеленый, в пунцовых точках лист.
— Видишь, красивый какой… Ты развелась?
— С кем?
— С Борисом.
— Чтобы развестись, надо сначала выйти замуж, — сказала она
— Это правда.
Снова начался звонкий шелест в воздухе. Она посмотрела ему в глаза.
— Прошлое не забывается. А наше было удивительным. Ты не писал, я понимаю, ты не мог. Но потом…
— Что потом?
— Потом, когда… боль прошла. Я узнала, что они возвели на тебя поклеп, что это они выжили тебя из университета, и не могла им простить. Я так ждала, мне было так трудно…
