Я затормозил у самого порога, остановленный звуками негромких голосов.
— Конечно, они прекрасны, — пробормотал Шпиндель. — Это же звезды.
— И, подозреваю, ты хотел бы любоваться ими не в моём обществе, — отозвалась Джеймс.
— Твой номер второй. Но у меня свидание с Мишель.
— Она не предупредила.
— Она не обязана тебе докладываться. У нее спроси.
— Эй, это тело антисекс принимает исправно. А вот про твое не знаю.
— Не надо пошлить, Сюз. Эрос — не единственный вид любви, а? Древние греки признавали четыре.
— То-очно, — определенно уже не Сьюзен. — Бери пример с компании педерастов.
— Саша, ну твою же мать! Я всего-то прошу пару минут наедине с Мишель, пока надсмотрщик отвернулся…
— Изя, это и мое тело тоже. Хочешь мне очки втереть?
— Я хочу поговорить! Наедине, а? Я так много прошу?
Я услышал, как Саша втянула воздух. Услышал, как Мишель выдохнула.
— Извини. Ты знаешь Банду.
— Слава Богу. Всякий раз, как я прошу тебя отпустить, все равно что медосмотр прохожу.
— Тогда тебе повезло, ты им нравишься.
— По-моему, тебе пора устроить переворот.
— Всегда можешь подселиться к нам.
Послышался шорох нежного прикосновения.
— Ты как? — спросил Шпиндель. — В порядке?
— Неплохо. Уже, кажется, заново привыкла жить. А ты?
— Ну, я, сколько ни пролежи в гробу, так и останусь калекой.
— Ты молодец.
— Да ну? Мерси. Стараюсь.
Короткая пауза. Тихонько бурчит себе под нос «Тезей».
— Мама была права, — проговорила Мишель. — Они прекрасны.
— Что ты видишь, когда смотришь на них? — и, спохватившись: — Я хочу сказать…
— Они… колючие, — отозвалась Мишель. — Поверну голову — и словно ленты тоненьких иголочек прокатываются по коже. Но не больно. Только щиплет. Почти как электричество. Приятно.
— Жалко, я так не умею.
— У тебя есть интерфейс. Просто подключи камеру вместо зрительной коры к теменной доле.
— И узнаю только, как ощущает зрение машина, так? Не то, как его ощущаешь ты.
— Исаак Шпиндель, ты — романтик.
— Не-а.
— Ты и не хочешь знать. Ты хочешь сохранить тайну.
— Если ты не заметила, у нас на руках уже больше тайн, чем мы можем удержать.
— Да, но с этим ничего не поделаешь.
— Как сказать. Глазом моргнуть не успеешь, как у нас будет работы по уши.
— Думаешь?
— Об заклад бьюсь, — отозвался Шпиндель. — Пока что мы только издалека поглядывали, так? Вот когда мы спустимся и поворошим палкой, начнется самое интересное.
— Для тебя — может быть. В этой каше должно быть хоть что-то живое, раз там столько органики.
— Само собой. Ты будешь с ними болтать, а я — делать им анализы.
