— Костя, вы к эвкалиптам, мы с Ленни в чащу нырнём.
Вскоре подошли к по-настоящему густым зарослям, сквозь которые была отчётливо видна тропа, протоптанная какими-то животными средней величины, может быть, местными дикими свиньями — они тут умяли крепко, чисто тоннель. Чтобы пролезть, пришлось согнуться в три погибели. Лаз вывел нас с Ленни к полянке диаметром полста метров, на которой красовались три большие кучи вынутой земли. Тень густой листвы затемняла силуэты, но предположение было сделать нетрудно: здесь гнездятся какие-то крупные землеройные.
— Уходим, пока группа сопротивления не выскочила.
— Они съедобные?
— Наверняка.
— Землеройка-переросток?
— Лишь бы не саблезубая.
Дальше никуда не полезли, шипы колючих деревьев тут никому не дают право свободного хождения. Наверное, это и есть держидерево, легендарный кошмар кустарниковых зарослей, оно тут повсюду. Парные шипы в форме рыболовных крючков задержат кого угодно. Если у объекта нет толстой и прочной шкуры с жёсткой шерстью, для которой проход через такие заросли — приятный массаж. И эти «колючки тянулись до самого берега. Здесь пешком пройти нельзя. Кроме держидерева, шипы имели ещё и низкорослые акации, у этих растений острия разнонаправлены, как ни вертись, обязательно попадешься. Я осторожно поместил молодой побег держидерева в мешок для образцов, передам биогруппе, хорошо бы такие кустики по периметру рассадить.
— Ой! — вскрикнула Ленни. — Поймала.
И я поймал. Выбираться надо.
Итак, в этом месте проход берегом в сторону форта невозможен, только если лесом, а какая там картина, неизвестно, вполне может быть, что держидерево тянется вглубь широкой полосой. Важная информация.
Кастет тоже не оплошал, они на краю рощи нашли стан.
Правда, ни следов пепла, ни остатков несгоревших дров меж больших камней не было, огонь в последний раз разводили очень давно. Когда меж умело подогнанных камней в последний раз загорался огонь — предположить трудно, даже белесой зольной пыли не осталось меж аккуратных щелочек, всё вымыло дождями. Зато ближе к берегу имелось ещё одно кострище, относительно свежее, летнее. Сооружено оно было на скорую руку, никаких очагов. Несколько коротких обгорелых поленьев и рядом с ними пара неиспользованных. Пеньков поблизости не наблюдалось.
— Двое отдыхали, — уверенно сказал Лунёв, протягивая мне две тонкие рогатки с заострёнными кончиками. — Нож хороший, острый.
Я посмотрел, всё точно. Вытащили из лодки пару рыбин, выпотрошили, взрезали по спине, распластали, нанизали на рогатки, воткнули плашмя перед костром, это старый способ быстрой зажарки свежей рыбы. Особенно, если с перчиком, и мясцо предварительно чуть смазать запашистым подсолнечным маслом. Последнего у лодочников, скорее всего, не было.
