Старлей-гаишник оставил патрульный «Москвич» у отделения милиции, вошел и наклонился к окошечку дежурного.
— Вызывали?
Дежурный удивленно глянул на его погоны.
— Не понял…
— Дочь моя у вас?
— Фамилия?
— Николаев.
— Да нет, дочери.
— Ну, Николаева. Валерия.
— А-а, — усмехнулся дежурный. — Заходите, товарищ старший лейтенант! — Он нажал кнопку на пульте, обитая жестью дверь со щелчком открылась.
Валерка, еще одна девчонка и четверо ребят сидели на жесткой скамье. Капитан-милиционер с университетским ромбиком на кителе писал, склонившись над столом.
— Николаевой отец, — объявил дежурный из-за стеклянной перегородки.
— А-а! — Капитан иронически оглядел здоровенного, с бычьей шеей и красным обветренным лицом гаишника. — Вот, старлей, протокол пишу.
— Пишите-пишите! — воинственно сказала Валерка. — Мы тоже напишем. Незаконное задержание.
— Грамотная! — кивнул капитан Николаеву на дочь. — Все грамотные стали, не тронь…
— А что? Какие у вас инструкции были? — крикнула Валерка.
— У нас одна инструкция — охрана правопорядка!
— А мы что, нарушали? — тотчас наперебой закричали тусовщики. — Мы никому не мешали! Не имеете права! Хотим — танцуем!
— А вы задержаны не за танцы, — оборвал капитан. — А за сопротивление дружинникам.
— Мы, что ли, начинали?
— Вы обязаны были подчиниться требованию, выйти, а там уж, если хотите, обжаловать… В общем так, старлей, оформляем привод и передаем документы в детскую комнату! — Капитан взял бланк протокола и ушел в соседний кабинет.
— Да хоть в Пентагон! — заорала вслед Валерка.
Николаев, играя желваками, глянул на нее и двинулся за капитаном.
— Это… можно без протокола… на первый раз? — глядя в сторону, попросил он. — Что уж тут такого случилось? У вас тоже, наверное, дети…
— Мой сын в математической школе учится, — резко обернулся капитан. — Дома по вечерам, с учебниками. На улицу не выгонишь — вот этих, — он мотнул головой в сторону дежурки, — боится… Воспитывать надо, старлей! Воспитывать! А то они уже вот здесь сидят! — Он ожесточенно постучал себя по шее и снова склонился над какими-то бумагами.
Николаев молча смотрел в его аккуратно подстриженный затылок с примятыми по кругу фуражкой волосами.
— Ладно, — не оборачиваясь, сказал капитан. — Забирай свою.
Николаев вышел в дежурку, кивнул дочери:
— Пошли!
— Не пойду! Пока всех не выпустят!
Николаев схватил ее за руку, выволок из отделения, толкнул с крыльца и замахнулся.
Валерка, вытянувшись, опустив напряженные руки, с такой ненавистью смотрела ему в глаза, что Николаев замер с поднятой ладонью.
