Желтку приходилось плохо. Наверное, ему было бы еще хуже, если бы бившемуся с ним особнику не давили на психику и в какой-то мере не отвлекали происходящие рядом события. Желток уже пропустил пару ударов, чудом ушел от болевого приема, но потерял свободу маневра и был прижат к камням на краю взгорка. Ему ничего не оставалось делать, как попытаться атаковать. Желток сделал выпад, но его движение скорее было отчаянным, чем ловким и стремительным. Противник легко ушел в сторону и сбоку жестко ударил стопой под колено опорной ноги. Желток рухнул на четвереньки, попытался откатиться влево, чтобы предотвратить удар сверху. Но особник не стал его добивать, а вынужден был развернуться навстречу набегающему Михасю.
– Бей его сзади! – крикнул Михась Желтку, но не для того, чтобы получить реальную помощь от неловко пытающегося встать, явно травмированного друга, а для того, чтобы отвлечь противника, сбить его с толку, заставить распределить внимание.
По-видимому, Михасю это удалось. Особник ушел вправо назад, чтобы видеть обоих дружинников, и на этом-то отходе Михась его подловил. Ощутив небывалый прилив сил, даже, наверное, боевое вдохновение, он отважился на сложный и эффективный прием. Взмыв с разбегу высоко в воздух, крутанувшись навстречу разворачивающемуся противнику, он четко и сильно ударил его пяткой по затылку. После этой атаки Михась, приземлившись, не смог удержать равновесия на неровном грунте и шлепнулся возле Желтка. Но рядом с ним упал и вырубленный мощным ударом третий особник. На миг на месте схватки воцарились тишина и спокойствие: все шестеро противников лежали на земле.
Тишину нарушил хриплый шепот ползущего Разика:
– Ребята, держитесь, я иду к вам на помощь! – он пытался крикнуть громко и грозно, но едва шевелил разбитыми губами.
Из леса не спеша вышли на открытое пространство несколько человек с белыми повязками на рукавах. Наблюдатели и судьи подошли к дружинникам. Михась вскочил на ноги, Желток попытался сделать то же самое, но тут же, охнув, схватился за колено и упал на землю. Разик вполз наконец на вершинку взгорка и лежал неподвижно, молча взирая на судей. Один из подошедших, сотник из Южной тысячи, бывший, по-видимому, старшим судьей, медленно и торжественно поднял вверх белый флажок, означавший, что рубеж пройден.
Михась вскинул руки со сжатыми кулаками, судорожно и широко раскрыл рот, из которого рвался радостный крик: «Победа!» Но он издал лишь хриплый, нечленораздельный звук, опустил руки, уронил голову. Он только сейчас окончательно понял, что означает знакомое выражение из любимой им древней истории: Пиррова победа. Два его товарища, с которыми ему предстояло преодолеть еще почти сотню верст до конечной цели перехода, лежали на земле и, судя по всему, не были способны бежать дальше, бороться с естественными и искусственными препятствиями, чтобы уложиться в беспощадное контрольное время.
