Оказался незадействованным весь малый флот, а это 325 рыболовецких судна, которые потом все были либо уничтожены нами, либо попали в руки врага. Использовать же их для эвакуации защитников Севастополя командование флота не решилось, так как не имело приказа на эвакуацию.
Рассказывают, что когда командарм Петров встретился с командующим Черноморским флотом Октябрьским, то разговор произошел настолько нелицеприятный, что с той минуты и до тех пор, пока адмирал Октябрьский командовал Черноморским флотом, а командовал он достаточно долго, имя Петрова было запрещено в «городе русской славы».
Все герои обороны, чьи воспоминания автор использовал в настоящей книге, прошли унижения вражеского плена. Как указывалось в донесении немецкого командования от 10.07.1942 г., за период с 7.07 по 10.07.1942 год захвачено 80 914 человек пленных. Те немногие, кто выжил, испытали унижения и муки уже у нас дома. Каждому защитнику Севастополя задавался один и тот же вопрос:
«Почему ты, сволочь, не застрелился!». В номере симферопольской гостиницы «Украина» Мария Карповна Байда рассказывала мне, как в 1945 году после возвращения из плена ее терзали наши сотрудники КГБ, добиваясь все того же: «Почему она, Герой Советского Союза, не застрелилась». На десятом, наверное, допросе она не выдержала и запустила в следователя массивную пепельницу.
Уже упоминавшийся в статье Г.П. Кувшинников рассказывал мне, как в колонне пленных его гнали в Симферополь, в родной город, где каждый знал его как секретаря горкома партии. Рядом с ним шел знакомый политрук.
«Давай бежать», — уговаривал Кувшинников. Возле станции Альма произошла небольшая заминка, женщины стали кидать пленным еду.
«Бежим», — шепнул Г.П. Кувшинников политруку.
«Боюсь», — последовало в ответ. И тогда Кувшинников сам бросился в кусты. Несколько суток он бродил по лесу, пока не вышел на партизан.
В 1946 году его вызвали в КГБ и велели час за часом описать свое пребывание в плену. Кувшинников честно описал все, что было, не забыв упомянуть и струсившего политрука. Почти месяц он сидел под домашним арестом, ожидая худшего. И вдруг все изменилось, он восстановлен на работе.
Встретившись с начальником КГБ Крыма, Кувшинников осторожно попробовал узнать, что все же произошло? Как о деле прошлом, ему сказали, что была анонимка о том, что он сидел в плену и потому не может быть на партийной работе. В ходе проверки удалось найти того «трусливого» политрука, который описал, что с ним вместе в колонне был такой мужественный человек, как батальонный комиссар Г.П. Кувшинников, который предлагал ему бежать вместе, а когда он не рискнул, то тот бежал сам.
