6 октября, в последний день перед взрывом, «Императрица Мария» приняла полный запас угля и нефти. Затем была произведена догрузка снарядов и снабжения; корабль был приведен в полную боевую готовность. Предполагали, что через несколько дней «Императрица Мария» выйдет в море для боевых операций. Матросы работали весь день без передышки* Вечером произвели так называемую ночную уборку. Устали до того, что и гулять не пошли, а поскорее разобрали свои койки с сеток и легли спать. На корабле наступила полная тишина, и к 10 часам вечера на палубе и в кубриках можно было встретить только одиноко бродившего вахтенного да полусонных дневальных, приставленных к казематам, куда были заперты наши товарищи, провинившиеся за день.
Наступило утро 20 октября 1916 года. Дежурный горнист заиграл «побудку». Ему ответили другие горнисты. По кораблю раздались голоса горнистов и вахтенных:
— Встава-ай! Подыма-айся! Койки наверх!
Я в это время служил в должности гальванерного старшины 2-й башни двенадцатидюймовых орудий и спал в башне. В рабочем отделении вместе со мной помещались еще три товарища. Они только вчера приехали из отпуска. Наверху, в боевом отделении находились шесть комендоров башни. Под нами в зарядном отделении помещались штатные гальванеры и до 35 человек башенной прислуги.
Как гальванерный старшина я тоже обязан был будить и гнать подчиненных на молитву, во время которой происходила «поверка» по башням Эта глупейшая «молитва» была обязательна для всех, и кто не выходил на нее, того ставили после обеда «под винтовку» на два или на четыре часа. Как тут не торопиться самому и не подгонять других! По первому рожку я вскочил на ноги, свернул свою койку, крикнул дневальному:
— Внизу встают ли?
— Все встают! — ответил дневальный.
Я обратился к приехавшим из отпуска:
— Вставай, ребята, пока боцман не видит!
Ребята заворошились.
— Дай поспать. Всю дорогу не спали!
— На молитву-то надо явиться!
— Хрен с ней, с молитвой — не пойдем на молитву и вставать не будем!
— Ну, глядите. Попадет, на себя пеняйте!
Взял я мыло, перекинул через плечо полотенце и пошел в носовую часть корабля умываться. Вдруг весь корабль задрожал, точно его покоробило. Я несколько опешил: что это значит? Но в следующий момент раздался такой оглушительный взрыв, что я невольно застыл на месте и не мог дальше двигаться. Свет по всему кораблю погас Дышать стало нечем Я сообразил, что по кораблю распространяется газ. В нижней части корабля, где помещалась прислуга, поднялся невообразимый крик:
