Отец Домернас не верил своим глазам и ушам, у него тряслись колени. Однако Фюстиже был занят, а Синулю все сильнее хотелось выпить; поэтому он быстро откланялся, дав свой адрес и вспомнив несколько историй из прошлого, которые вогнали в краску отца Домернаса.
— Приходи, пожрем как следует!
Но монсиньор Фюстиже посетил Святую Гудулу не только ради подготовки к церемонии. Его посещение было связано с обстоятельствами прискорбными и тяжелыми, хотя и неизвестными широкой публике: два года назад, во время визита в нашу страну или, вернее, в наш город, юный князь Горманской (имена князей обычно заканчивались на «ской» или «дзой», а имена княгинь — на «грмрска» (произносится «гырмырска») или на «жрмрдза» (произносится «журмурдза»)), главный наследник князей Польдевских, бесследно исчез.
У каждого поколения польдевской династии был свой порядок наследования, по принципу очередности, неукоснительно соблюдаемому с XIII века, когда был положен конец кровавым княжеским распрям: старший сын Первого Правящего Князя становился вторым в династической иерархии (если это была дочь, она становилась Правящей Княгиней № 2), наследник (или наследница) второго князя становился четвертым, третий переходил на шестую позицию, четвертый — на пятую, пятый же становился вторым; а первенец шестого князя (будь то мальчик или девочка) оказывался первым; таким образом, как вы сами, дорогой читатель, сможете определить путем несложных вычислений, каждая семья поочередно занимала все иерархические ступени. Через шесть поколений титул Первого Князя возвращался к его исконному обладателю — потомку Арнаута Данилдзоя, а вся схема в целом соответствовала эмблеме польдевской династии, каковою является спираль, и удовлетворяла ее священное животное — улитку (которую ни в коем случае не следовало изгонять с салатных грядок возле капеллы). Вдобавок, что немаловажно, такой порядок престолонаследия исключал гражданские войны и политические убийства, а также вакуум власти (ибо каждый из шести наследников должен был взять в жены или в мужья особу британского происхождения, то есть родом из Уэльса, Англии, Шотландии, Корнуолла, Северной Ирландии или с острова Мэн). Эта система вполне себя оправдала, поскольку уже восемь столетий действовала без каких-либо серьезных осложнений.
И вот князь Горманской, которому вскоре предстояло сделаться первым лицом в Польдевии — передача власти происходила, когда князю № 1 исполнялось пятьдесят три года, — внезапно исчез. Несмотря на все усилия секретных служб и частных детективов, следов его отыскать не удалось. Неизвестно было даже, жив он или нет. А время не стояло на месте. Дата, выбранная монсиньором Фюстиже для праздника по случаю переименования улицы и перемены адреса Святой Гудулы, совпадала с пятидесятитрехлетием Первого Князя, то есть, согласно вековой традиции (идея которой, по преданию, была подсказана Арнауту Данилдзою Большими Улиточными Богами), началом процесса передачи власти. Отсутствие молодого князя могло возыметь самые нежелательные последствия для спокойствия и стабильности в княжестве, а также для расстановки сил на мировой арене. Но вдруг, совершенно случайно, монсиньору Фюстиже удалось получить новые сведения: поговаривали, будто князя Горманского видели именно здесь, в квартале Святой Гудулы, и монсиньор Фюстиже пришел предупредить отца Домернаса, чтобы тот глядел или, вернее, слушал в оба, не упускал никаких, даже самых малозначительных указаний, какие могли содержаться в разговорах прихожан; ибо, если только эта новость была правдивой, какие-то подробности неминуемо должны были дойти до него. Его надеждой (которая, если бы она сбылась, навсегда обеспечила бы будущее католической, апостольской и римской Церкви в Польдевии в ущерб ее соперницам — один из Правящих Князей был англиканцем, другой — православным, пятый — агностиком, а шестой, по слухам, программистом) было найти юного князя до наступления рокового дня, убедить его вернуться на родину и взять на себя бремя власти, а также торжественно представить его парламенту и князьям прямо во время церемонии. Вот почему он лишил себя удовольствия предаться воспоминаниям в обществе Синуля. Он и не подозревал, что при этом упустил единственную возможность приблизиться к разгадке непроницаемой тайны.
