– Диверсант?
– Рыболов. Хотя, по возможным последствиям, конечно, диверсант, тут вы правы, ваше величество. Диверсант и есть! Мне рассказывали, что богоносный наш народ, любимый всеми славянофилами крестьянин рассейский, над несчастной судьбой коего так плакался Некрасов, на самом деле ведет себя порой весьма некрасиво. Когда случилась катастрофа на Николаевской железной дороге и перевернулись вагоны, из соседних деревней понаехали мужики на телегах. Вы думаете, раненых спасать примчались? Отнюдь! Они ходили между стонущими женщинами и детьми и обирали их, сваливая на свои возы все, что им приглянется.
– Скоты-с! Я слышал об этом случае. Пока этих великоросских мародеров пальбой в воздух не разогнали, так они и крутились там, словно трупные вороны.
– Форменные мерзавцы!.. А вы представляете, что они начнут творить, ежели дать им волю? Прав был Пушкин – не дай бог увидеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный… Вы, кстати, знаете, ваше величество, что у Пушкина, как у всех эфиопов, было немалых размеров мужское достоинство?
– Думаю, во времена предка моего Петра Алексеевича пушкинское хозяйство после смерти поэта просто отрезали бы, поместили в банку с формалином да и отправили в Кунсткамеру. Предок был горазд на такие вещи-с.
– Да, времена были не столь цивилизованные, как ныне… Ну так вот-с, а потом еще удивляются, отчего это Пушкин пользовался таким уважением противоположного пола! Секрет прост.
Оба самца в течение нескольких секунд издавали немодулированные звуки, после чего субдоминант продолжил развивать мысли своего мозга:
– О чем бишь я?.. О врачах. Сущие паразиты! Еще Катон писал об этих мошенниках, что…
– Вы говорили, напротив, что ваш доктор очень талантлив.
– Возможно, возможно. Не станут отрицать. Но опять-таки обратите внимание, пишет юморески! Ему мало медицинской практики, так он тратит время не на изучение последних новостей медицинской науки, а на сущую ерунду. Да кто же не сможет написать пустую юмореску? Иной дурак столько напишет, что сто умных не расхлебают.
– Вы утверждали, у него смешно получается. Чем там, кстати, дело закончилось?
– Где?
– Ну, в этой истории с гайкой…
– А-а, – субдоминант внутренних дел с помощью инструмента отправил в рот очередной кусок протоплазмы, когда-то бегавший по залитым электромагнитным излучением лугам, а ныне лежащий мертвым, расчлененным и частично деструктурированным термической обработкой. – История презабавнейшая! Открутил мужик гайку, а его поймал городовой, которого укусила за палец собака. И он стал думать: убить эту собаку или нет. Ему мужик подсказывает, что это собака губернаторская, а он не верит. Убить, говорит, и точка!
