Держался блок на подпорках.
«Что за идиоты у вас тут копали! - раздраженно крикнул Артур. - Вас что, не учили технике безопасности?»
Петух, оставшийся наверху, не расслышал его или не понял. Он стал бросать нам цепи и ремни, направлять слепящий прожектор. Крикнул, чтобы скорее вязали, суетились поменьше и не касались подпорок.
Мы стали соображать и советоваться. Весь расчет мог строиться на одном: какая часть блока еще в земле? Если большая, то можно на него и взобраться, если же нет и весь он уже окопан, то
камень, пожалуй, превратится в надгробный.
Артур уперся, пробуя его устойчивость. Потом перебросил ремень, свел оба конца и повис, сильно подергав.
«Ну, братцы, была не была, где наша не пропадала!»
Он поднялся по лестнице и взошел на блок, прохаживаясь над нашими головами.
Помню, успел я еще подумать, мрачно иронизируя: “По нему-то “Кадиш” говорить не будут, а вот по мне и Максиму...”. В эту минуту затрещали подпорки. Я в ужасе успел заметить, как блок стал медленно накрывать нас, и инстинктивно вытянул руки. Страшная тяжесть навалилась на меня, подмяла, точно былинку. Мелькнула, помню, картина: стою в ашкелонском парке между колоннами капища, воображая себя Самсоном: “Погибни душа моя...”. Вот ты и гибнешь, Феля! Так с твоим предком и было!
Артур визжал на блоке каким-то бабьим, истерическим голосом. Предсмертным матом крыл неизвестно кого Максим, наверху орал и визжал Петух. Кричал и я, конечно, а что не помню... И вдруг я стал выпрямляться. Подумал тут же про Максима: “Ну и дед, ну и силища! Он и есть настоящий Самсон! Горилла эдакая...”. Я видел, задрав голову, как верхний торец блока выплывает из траншеи. Бесконечной тушей, как кит, как подводная лодка. И, продолжая лишь направлять блок, перебирал руками, покуда не опустела траншея.
С минуту было тихо. В синем, кинжальном свете прожектора плясала пыль. Чертыхаясь и подвывая, я тер кулаками глаза, сослепу спотыкаясь об искривленные, изломанные подпорки.
«Ну, что, живы?» - прохрипел сверху Артур.
«Живы, вроде, а ты? - отозвался Максим. - Ты-то как наверху оказался?»
«Вы меня с блоком и вынесли...»
Прочистив, наконец, глаза, я стал прозревать. “Чертовщина какая-то! Не шутку ли выкинул с нами Петух?! Уж слишком легкий, бутафорский камень какой-то... Да, но ведь вначале он был тяжелый, как смерть! Что же с ним случилось? Колдовство, чудо? А почему бы и нет? Петух намекал, что изучает Кабалу, говорил, что может и показать кое-что. Вот и показал, сотворил...”.
