— Аделаида, — сообщила она, запивая боярышни-ковую смесь чаем.
— Где? — не поняла Лялька.
— Я, — последовал ответ. — А тебя как звать-то, золушка?
— Лялька.
— Оно и видно, — прыснула Аделаида. — Очередная Лялька Малыша!
Лялька уже открыла было рот, чтоб, невзирая на разницу в возрасте, хорошенечко отматерить наглую насмешницу, как вдруг из-под кучи белья раздался приглушенный звонок телефона. Аделаида, в два счета раскидав кучу, выудила оттуда шикарную сумку из невиданного меха, а из сумки телефон с брелоком, поблескивающим подозрительным бриллиантовым блеском, ткнула кнопку и, послушав с минуту, разразилась длиннющим монологом на английском языке. Лялька, познания которой в английском ограничивались фразами: «Сколько стоит?», «Меня зовут Елена» и «Я живу в городе-герое Матюжки», поняла, тем не менее, что разговор идет с мужчиной, по воркующим интонациям говорящей, переходящим в улыбчивое интимное сюсюканье. Окончив беседу, Аделаида налила себе еще боярышника, махнула залпом и разразилась тирадой:
— Нет, ну везде достанет, а? Сказала же — на симпозиуме я! И за что мне эти муки, а?
— Что, за утконоса этого драного я должна терпеть такие издевательства? — Аделаида потрясла меховой сумкой перед Лялькой. — Ага, щас! Мужиков на тумбе нужно держать как тигров, а то — не успеешь оглянуться, а они уже у тебя на горле висят!
— Вот так-то, миленький мой, — обратилась она к уже молчащей телефонной трубке, — только и знаете, что голдьем закидывать из своей Америки! А у меня, может, душа не успокоилась! — возмущалась Аделаида, прихлебывая следующую порцию боярышника. — И поговорить-то не с кем!
— Знаешь, когда твой «нынешний» начинает перезваниваться с твоими «бывшими» и часами говорить о футболе — хочется бежать от них от всех на край света! Смотришь на это, слушаешь и думаешь: а было ли что-то у тебя с ними? А если и было, то как же тебя угораздило с такими занудами связаться! — горестно воскликнула она. — Вот и с тобой так будет, — пророчески резюмировала Аделаида. — Только еще хуже, быстро в тираж выйдешь, потому как ты — золушка!
Лялька, в которой боролись обида и преклонение перед «Мистером Долларом», который явно не обходил Аделаиду своим вниманием, все же вознамерилась спросить, почему ее называют «золушкой». Но тут снова раздался звонок Аделаидиного телефона. На этот раз разговор шел по-русски.
— Да, папочка, конечно на симпозиуме, а что? Ты, между прочим, меня в перерыве поймал! Джон сказал, что я все утро не брала трубку? Ну и ябеда, уже и тебе успел позвонить! Я же в конференц-зале звук отключаю, что ему, непонятно что ли, бревно американское, неотесанное! Папа, он с ума меня сведет своей ревностью! Извел меня всю! Жизни никакой! И откупается какой-то штампованной ювелиркой. Хоть бы ты его образумил, научил разбираться в антиквариате, а то мне стыдно носить весь этот дерибас, которым он меня буквально завалил. Да, трудно с необразованными. Только ты меня понимаешь, дорогой. Ну, конечно, что он там видел в своей Оклахоме, кроме нефти. Ой, не говори, только расстраиваться. Все, все, не будем о грустном! Жди меня в «Европейской» через час, да, кстати, я на диете, мне только осетрину и авокадо! Пока!
