— Не-ет… Я сяду с Кентнер, а ты сиди с нею… Сиди уж, сиди… Те, кто приходят из одного села, всегда должны сидеть рядом. Можешь садиться со своей Орыськой, меня это не касается.
Она повернулась к окну и принялась рисовать острым, как коготок, ногтем какие-то геометрические фигуры на свежевыкрашенной оконной раме. Дарка почувствовала в Лидкиных словах больше, чем та хотела: презрение к себе, к Орыське, к их сельской жизни и к той сентиментальности, которой наградило их село.
Какая-то блондинка с красными щечками улыбнулась Дарке: новенькая, не обращай, мол, внимания на Лидку Дутку, она так бестактна, что никто уже не обижается на то, что мелет ее глупый язык. Сама убедишься, подружка!
К Дарке и Орыське подошла ученица, которая до сих пор неподвижно стояла, прислонившись к печке. Эта высокая девочка с плоской грудью и лицом сказала ровным, невыразительным голосом:
— Если хотите, мы можем втроем сесть на боковую парту.
Дарке не понравилась новая подруга. В ее фигуре не было ничего, на что можно было бы поглядеть с удовольствием. Она была похожа на вяленую рыбу: плотно сжатые губы, казалось, должны были после поцелуя оставлять солоноватый вкус. Нет, Наталка Ореховская не понравилась Дарке. Но в очень неприятную для Дарки минуту она так бескорыстно проявила симпатию, что отказать ей было невозможно. Тем более, что Орыська — как бабочка, от которой нельзя требовать верности одному цветку.
— Хорошо, сядем вместе! — Дарка протянула руку Наталке Ореховской. Орыська последовала ее примеру.
Ореховская собирала тетради и книги, чтобы перенести их на боковую парту. Тем временем Орыська шепнула Дарке:
— Хоть бы хорошей ученицей оказалась…
Лидка, услышав реплику, гаркнула на весь класс:
— Не бойтесь, вы будете сидеть рядом с первой ученицей!
Это была очередная бестактность Лидки Дутки. Дарка привела в систему свои наблюдения за последние дни, и ее мнение о Лидке, дочке железнодорожника-пенсионера, определилось.
Дверь класса теперь была распахнута настежь, как леток улья, в нее влетали все новые ученицы. Они с улыбкой, которую могут вызвать только хорошо проведенные каникулы и уверенность, что на первых уроках ученице не грозит опасность, занимали свои прошлогодние места.
Все в форме, чистой, свежевыглаженной, со следами заботливых маминых рук. Словно солдаты одного полка. Только, по туфлям и чулкам, изысканным, дорогим или грубым, дешевым, можно было определить социальное положение родителей.
