Совершеннолетние дети | страница 32
День отъезда Дарки пришелся на вторник. С самого утра она надела новую, гимназическую форму и, откровенно говоря, чувствовала себя в ней примерно так же, как чувствует себя крестьянка, переодетая в городское платье, хотя форма нравилась Дарке.
На креслах стояли два раскрытых чемодана, в которые мама все время что-то добавляла. Разинутые пасти чемоданов нагоняли на Дарку тоску. Единственным светлым лучом была мысль, что на «станцию»[6] в Черновицах ее должен отвезти сам Данко. Так распорядился папа. Он не мог ехать, потому что записывал детей в школу. А о том, чтобы мама поехала в Черновицы, не могло быть и речи, ей предстояло подарить Дарке братика или сестричку. Мама совершенно здорова, но папа и бабушка беспокоятся о ней больше, чем о больной.
Дарка, боясь расстраивать маму, твердо решила не плакать во время прощания. Чтобы не попадаться маме на глаза, она бродила по двору и утешала себя тем, что в январе опять приедет домой. Целых две недели пробудет дома. А до рождества уже не так далеко!
Но когда Дарка заглянула в сад и поняла, что оставляет его во всей красе, а зимой здесь будет торчать из-под снега только сухой бурьян, она не могла справиться с острой болью, сжавшей сердце.
Ей хотелось взять с собой в Черновицы, на новую квартиру, несколько лиловых астр (бог знает, что это за квартира, папа нанимал без нее), но бабушка крикнула в окно:
— Даруся, лошади ждут!
Ждали не только лошади. Чемоданы были уже на подводе, а мама ходила вокруг и поправляла сиденье для дочки.
Дарка подошла к маме. Та схватила ее в объятия и расцеловала.
Бабушка обняла внучку более сдержанно, на благословение по старинному обычаю не хватило времени, лошади уже трогались.
Дарка решительно забралась на телегу, мечтая, чтобы лошади поскорее миновали ворота. Там уж она сдержит слезы. Но все произошло не так. Только кучер стегнул лошадей кнутом, как Дарка, вопреки своему решению и воле, крикнула:
— Мамуся! Ой, мамуся!..
И слезы потоком полились из ее глаз.
— Остановите лошадей! — крикнула мама. — Остановите лошадей, Иван! Я еду с вами!
Лошади стали. Бабушка побежала за накидкой для мамы — та была в домашнем платье.
Но тут произошло то, чего никто не предвидел: мама уже не могла влезть на телегу.
— Пусть мама остается дома. Я уже не плачу…
Но маме было очень жаль Дарку, и она с помощью бабушки старалась взобраться на телегу.
— Мама, погоди! Ты хочешь, чтобы… — Дарке не пришлось закончить свою мысль, мама отошла, покраснев от смущения, но, видно, довольная дочерью.
