– Будто персидский ковер, – кивнула я.
– Начитались описаний или практический опыт имеете? Впрочем, что это я… Ну, а в голодуху стоит бросить штанцы в котел – и из остатков былых трапез выйдет отличнейший сиротский бульон.
– Я тут вспоминаю сказочку о бедной вдове, которая пыталась накормить деток похлебкой из камней, и о нищем старике. Пари держу, камни – эвфемизм стариковых одежек, ведь по его слову бульон вышел так же наварист, как великорутенский супчик из топора.
– Ладно, если оставить острословие в сторону, то использовал я всю эту радость и совершенство вначале во время отпуска. Но постепенно, мало-помалу… а когда появилась рядом моя кошачья муза, то очень быстро… Я полностью завязал с работой и заделался тем, что в нашем кругу именуют одиночным туристом.
– Вот теперь я окончательно поняла. Таким, который из принципа не ходит в связке или в шеренге?
– Да, вот именно. Анюся меня подвигла, придала мне решимости – и в то же время пришлась новоявленному страннику весьма кстати. Мы ведь всегда хотим иметь рядом с собой живую частицу родного дома. Ну, не деревяшку же! Мышку, крысенка, хомячка там – портативно, однако скучновато и неэкономно: грызут все что на зуб попадет, чертенята, а иначе зубки у них прорастают через рот. Собаку вроде бы самое милое дело: любит и вожака, и дорогу, и не бросит никогда, разве что за самочкой ухлестнет без памяти, если пес. Сторож, защитник и веселый товарищ. Одно не так чтобы очень: это свой брат-бездомник, кочевое животное. От него домом и не пахнет. Зато кот, особенно котенок, – этого хоть за пазухой носи, хоть в заплечной суме, а будет обволакивать тебя, как аурой, духом покоя, уюта, чистейшей гармонии. Поет, как чайник на плите, трется усом, навевает мир и сон. Одно трудно: в еде разборчив.
– Уж знаю. Но они вроде мышкуют или…
– До того мы стараемся их не доводить. С них довольно быть охраной и угрозой для двуногих.
Снова это «мы»; будто эти самые странники – некое тайное общество или братство. Почему бы это?
Марк догадался о моих мыслях и перевел беседу на Багира:
– Вот, я вижу, ваш собственный кот как раз такой. Сказывается древняя кровь. Первые в мире одомашненные коты, животные пустынь, были воинственны. Сейчас начинается возрождение, пересотворение породы. О селекционных сфинксах и даже о тех мутантах, которых привечают клубные селекционеры, я не говорю – у них таки скелет хрупкий, конституция слишком нежна для живого воплощения богини Баст.
