Дмитрий стрелять умел. Еще в шестнадцатом году, когда записался в армию вольноопределяющимся, проходил подготовку по стрельбе из разного оружия. На фронт тогда не попал, но стрелять научился. Да и потом, работая с дядей, не раз бывал в перестрелках с бандитами. Их отряд закрепился среди холмов, поросших кустарником, и Митя стрелял из винтовки, положив ее на камень и сцепив зубы, чтобы не стонать. Около часа назад он был ранен, как раз во время самой интенсивной пальбы. Пуля отбросила его наземь, куртка у плеча тут же набухла кровью. Он попытался сесть, вскрикнул от боли, Виктор, стрелявший чуть в стороне, оглянулся.
– Ранен? Подожди, я сейчас.
Метнулся в сторону и вернулся с санитарной сумкой. Ножом разрезая на Мите рукав, сказал:
– Я еще раньше заметил у одного солдата эту штуку… Ага, вот рана. Повезло тебе, пулька-то шальная, слегка задела. Кровь, правда, хлещет, но это мы сейчас быстро остановим.
Он перетянул жгутом руку выше раны, а потом ловко и умело смазал спиртом, наложил повязку. Было больно, но все-таки Митя с удивлением вспомнил: «Ах да, он же медик! Учился в медицинском институте…» Алеша когда-то рассказывал ему о старшем брате с гордостью. А Уржумов пристроил руку на перевязь, предложил:
– Отойди туда, подальше.
Но Дмитрий не захотел:
– Ты же сам сказал, рана легкая. А кровь уже не идет. Я и левой смогу стрелять.
Но стрелять пришлось недолго, вскоре стало совсем темно. Выставили посты, нескольких раненых постарались уложить удобно. Митя спал плохо, его лихорадило. Но Виктор, который все время был рядом, успокаивал:
– Это нормальное состояние для такого ранения.
Рано утром он еще раз перебинтовал рану, сказал:
– Похоже, нагноения нет. Обойдется.
Митя все ждал начала нового боя, но стреляли где-то далеко. А скоро они услышали со стороны близкой дороги шум, грохот. Посланный на разведку боец прибежал с радостным криком:
– Добровольцы входят! Победа!
В этот же радостный день, 12 июня, Митя узнал, что первыми, еще вчера, в город ворвались дроздовские части. Они прорвали оборону красных у станции Основа и пошли с боем дальше, к электростанции, к центру города. Волна счастливой гордости захлестнула сердце: конечно же, полковнику Туркулу, командиру дроздовцев, был известен план оборонительных укреплений там, на Основе! План, который раздобыл именно он, Дмитрий Кандауров.
На улицах города цвели липы. Тонкий медвяный аромат казался настолько густым, что немного кружилась голова. Викентий Павлович очень любил этот запах и это время лета. И всегда восхищался: Харьков такой большой город, столько в нем заводов, фабрик и мастерских, каменные мостовые, каменные дома, трамвай ходит, уже и машин довольно много попадается, а вот поди ж ты – такой зеленый, такой благоухающий! В Университетском саду, на аллеях, можно встретить и крымскую сосну, и рябину, и причудливую японскую софору, и еще много всего. Но самые любимые деревья харьковских улиц все же дубы, березы, каштаны и, конечно, липы.
