– Почему был? А сейчас где?
– Так бежал на днях, с другими. Я не осуждаю его. Сначала обиделся даже, почему меня не взял, а потом понял – я был бы для них обузой.
– Эх, Иван, что ж жизнь тебя не учит! – Викентий Павлович с досадой пристукнул кулаком о колено. – Ну бежал бы, где прятался б? На какой-нибудь бандитской схованке? Да там или они сами б тебя прикончили, или выдали, или болезнь добила бы. Может, твой приятель и был приличным человеком, да только таких в этой среде единицы, исключения… Кстати, как его зовут?
– Степан Смирнов.
– Ну, это явно не настоящее имя, – усмехнулся Петрусенко. – Да ладно. – Приобнял молодого человека за плечи, возвращаясь к прежнему обращению. – Главное вы, Иван Павлович, лучше выглядите и лучше чувствуете себя. Ожидайте спокойно.
При встрече с Кином сказал жестко:
– Мы здесь бандитов ловим, в тюрьму сажаем, а они там отдохнут слегка и вновь на волю, когда сами захотят. Это называется власть? Кто уважать ее будет? Прежде вся тюремная охрана – надзиратели, стража – была не только вышколена и обучена, но и трижды перепроверена. А сейчас кто в охране? Такие же уголовники?
– Что вы себе позволяете!
Кин вскочил, побледнев, пробежался по кабинету, но на этом гнев его иссяк.
– Что же делать, товарищ Петрусенко? – спросил он.
Викентий Павлович пожал плечами:
– Я напишу подробную докладную записку со своими предложениями. Сумеете их принять и выполнить – поправим дело. Но учтите, нужно будет вернуть хотя бы часть прежних надзирателей – офицеров и стражников, тех, кого сможем найти… И прошу, Петр Григорьевич, вернуться к вопросу о Христоненко. Смешно, право: матерые бандиты уходят из тюрьмы когда хотят, а больной, умирающий молодой человек сидит…
Выходя из кабинета, Викентий Павлович улыбался саркастически и чуть удивленно: «Надо же – «товарищ»…Слово, конечно, привычное: товарищ министра, товарищ прокурора. А теперь, значит, мы все товарищи. Как во Французскую революцию все стали «ситуаен» – граждане».
В середине сентября наконец губернский комиссар, согласовав это с председателем губернской милиции, подписал разрешение освободить Ивана Христоненко. Викентий Павлович с женой и сыном Сашей подъехали в назначенное время к тюремным воротам. Здесь уже стояла коляска Куликовского – Аркадий Игнатьевич тоже захотел встретить молодого Христоненко. Когда Иван показался в воротах, Людмила Илларионовна первая подошла и порывисто обняла его.
– Ванечка, мальчик мой! – прикоснулась губами к его щеке. – Теперь все будет хорошо!
