Мухаммед сидел на корме, уставившись в бинокль. Сева гонял на скутере вокруг яхты. Точнее, Сева с Мари, она уселась сзади вприлипку, как будто на Harly Davidson, и они нарезали круги. Мари повизгивала и выкрикивала французские словечки. Тоже, что ли, покататься? С Ханной. Кстати, куда она пропала? В туалет, наверное, пошла. Он и не заметил, как она подкралась и обняла его своими ручками. Мухаммед вздрогнул, захлебываясь от самых разнообразных эмоций – чего он только не успел подумать!
– Я мог упасть в море, небесная. С этим не шутят, – прошушукал он.
– Никто и не шутит, – четко, прямо в ухо ответила Ханна. – Каюты заперты, обеда не будет, остались из экипажа какой-то рыжий матрос и Попа Карло, чтоб скучно не было. Привет на скутере! – крикнула Ханна знакомой парочке в купальниках. – Bonjo-u-r!
– А почему обеда не будет, ты не узнала? – опечалился Мухаммед.
– Полезно для здоровья, наверное. – Ханна сунула два пальца в рот и свистнула, как шпана на шухере. – Сева! Газ сюд-а-а! – Она стала махать руками и каким-то платочком, чтобы он быстрее ее заметил, и он заметил и затаранил к яхте.
– Скажи, ты не видела наш спортивно-научный дуэт поблизости? Их тоже можно позвать, – предложил Мухаммед.
– Нет, не видела. А Саломея с Олегом наверху?
– Сейчас проверю.
– Да ладно, не спеши. Хотя проверь, – сказала Ханна, – а потом помоги Севе со скутером, он сейчас подъедет.
Мухаммед вообще не волновался и не напрягался по поводу того, почему закрыты каюты, зачем их вчера вечером усыпляли, где экипаж и где они стоят. Ему становилось все как-то и безразлично, и мило одновременно. Он поймал себя на мысли, что хочет побыть просто человеком в середине жизни, точнее, человеко-мужчиной. Рядом с человеко-женщиной. Ему нравилась Саломея. Он испытывал к ней совсем другое чувство, если сравнить его пылкие фантазии по направлению к Ханне. Та была в его мозгу бабочкой, сложившейся неожиданно приятной ситуацией, которой можно воспользоваться, а Саломея приходила во сне. Она стала незабываемой с первой встречи.
Саломея с Питом снимали виллу на море во Франции. Питу нельзя уже было находиться на солнце, так что в саду и около дома везде была создана тень. Он очень похудел, но оставался достаточно энергичен, прекрасно понимая свою обреченность. Мухаммед поехал туда с Виолеттой. Саломея их очень тепло и вкусно принимала. Пит бесконечно много раз целовал ей руки и смотрел только на нее. С ним уже невозможно было долго говорить о чем-то серьезном, о делах – всеми его делами стала его жена, и было видно, что он будет бороться за каждый отпущенный день. Они поговорили о брате Мухаммеда Рашиде. Рашид около десяти лет сотрудничал с Питом. Драгоценности ценились в странах Персидского залива, как нигде.
