– И от ревности, – вставила Мари.
– А вы не ошибаетесь, Филипп? – Ханна продолжала надеяться поскорее эту тему закрыть.
– Уже нет. – Филипп был уверен.
– А я вообще вас не понимаю, – вдруг сказала Виолетта. – Да, я согласилась приехать – интересно. Но кого я должна сейчас искать? Или мы с Никитой должны искать? Или Никита сейчас будет во мне что-то искать? – Ее русский стал выправляться на глазах.
Копейкин наконец обратил на нее внимание. Она у него как-то не фокусировалась, то ли еще не успел, то ли не мог вспомнить, знал он ее до этого или нет. Ханну вот вспомнил.
– Никит, объясни! – кинул он в их сторону.
– Кому? Тебе? – спросил Никита.
– Мы пришли к нашему заключению сегодня, – сказал Джузеппе, – и, естественно, заранее ничего не могли предвидеть.
– Поэтому убрали Буратино? – спросила Мари.
– Ему теперь не место в нашей компании, – добавил утвердительно Сева.
– Виолетта, не бойтесь! Здесь нет политики, больших денег, убийств, людоедства и сексуальных перверсий, – успокоила добрая Саломея. – Мы примем к сведению ваше наблюдение, Филипп, но об этом можно было сказать и завтра утром.
– Как хотите, господа, – спокойно согласился Филипп.
– Может быть, пойдем уже по квартирам? – предложил осторожно Мухаммед, не проронивший до этого ни слова.
– Всем спокойной ночи, – тут же подхватил Никита.
Потом никто ничего не понял.
Первыми до своей каюты добрались Ханна и Мухаммед. На кровати лежала Мальвина. Точнее, полулежала и лупила свои круглые васильковые стеклянные глазки. Голубое платьице, кружевные нижние юбки с белыми штанишками до колен, лаковые белые туфельки – настоящая кукла из хорошего магазина.
– Быстро в ванную, Мухаммед! – скомандовала Ханна. – Помойте руки, почистите зубы и вообще слушайтесь! Будем писать диктант.
Мухаммед начал заводиться. Что тут думать-то? Ханна стала стягивать платье через ноги. Кажется, он увидел ее грудь или не увидел, а хотел увидеть, но на этом месте все воспоминания закончились.
Больше они ничего не помнили. Обидно было от того, что они так и не знали, до какой степени близости вчера все дошло, точнее, как говорят школьники: «было» или нет? Проснулись в постели, каждый со своей стороны. Ханна в шелковой ночной рубашечке, которая вообще-то должна была лежать в шкафу, потому что она приготовила себе другую. Мухаммед просто в трусах. «Хоть своих, и то спасибо», – подумал он. Утром, естественно, сказали друг другу «привет».
– Тебе вчера было хорошо? – осторожно подкрался Мухаммед, потому что не знал, что спросить. В голове была такая ясность, что можно было идти оперировать часа на три. И тело было отдохнувшим, даже больше, чем нужно. Он повернулся на бок и скомкал пообъемнее одеяло.
