На пороге хижины, которую ученый занимал со своей женой и дочерьми, де Мирамар обернулся к Максу:
— Я слышал о бракосочетании, совершенном Элизе Реклю в своем доме, без священника и мэра. Я разрешу себе дать вам мое благословение в самом тесном, интимном кругу.
Сам того не замечая, он употреблял прежние формулы.
— Хотите… завтра? — спросил молодой человек.
— Я никогда не слышал, чтобы назначали такое близкое число, — вздохнул историк. — Правда, вы уже давно обручены…
На следующий день де Мирамар собрал в хижине свою семью, госпожу Андело, гувернантку, Инносанту и старого Ганса. А Макс привел пастуха, которого он насильно удерживал за плечи.
Ученый открыл свою рукопись на первой странице. Под заглавием «Гибель цивилизаций», которое казалось теперь жалкой иронией, он написал карандашом: «Восьмого октября Макс Денвилль сочетался браком с Евой де Мирамар».
И подписал: «Франсуа де Мирамар, профессор Сорбонны, член Французского Института».
Госпожа де Мирамар послушно поставила свою подпись, не сознавая, что собственно она делает. Ученый протянул карандаш молодым людям. Губерт и госпожа Андело подписались в свою очередь.
Де Мирамар встал очень взволнованный и хотел произнести несколько слов:
— Даю вам мое благословение… И объявляю вас сочетавшимися браком…
Он остановился и добавил:
— Увы! У вас нет даже обручальных колец!..
День выдался теплый, и новобрачные были в своих прежних костюмах. В старой, не раз уже чиненной одежде, они имели вид бедняков. Из рваных сапог высовывались голые пальцы. Вопрос о чулках не поднимался уже давно…
Они ушли рука об руку. Пройдя мимо хижин, они поднялись по направлению к перевалу, и тени их постепенно сливались в одну. Губерт провожал их взглядом. Их силуэты, уменьшенные расстоянием, неожиданно выросли перед его глазами, и ему стало казаться, что их присутствие наполняет всю пустынную долину.
Отвернувшись от медленно удалявшейся молодой четы, Губерт решил взобраться на отвесный сланцевый склон, расположенный над хижинами. Он надеялся, что это усилие отвлечет его от нелепой тоски, которая вдруг сдавливала ему грудь. Но он только напрасно выбился из сил…
Задыхаясь, он упал на жесткую землю…
Число!.. Роковое число вонзилось как острие в его измученное тело.
Восьмое октября!.. Только два месяца!
Он пытался больше не думать. И из души его вырвался болезненный крик:
— Обходиться без необходимых вещей — это еще нетрудно… А вот без ненужных и лишних — это невозможно!
