— Мой брат… — прошептал задыхающимся голосом де Мирамар.
И жалобно продолжал:
— Моя маленькая Жермена…
— Мои родители… — простонал Макс.
— Наши друзья…
Ева думала о Жане Лавореле. Она вспомнила, что он хотел взобраться на Южный Зуб. Остался ли он жив? Ютится ли он где-нибудь на одной из этих вершин?
Они хранили тяжелое молчание, и каждую минуту перед ними раскрывались новые картины бедствия.
— Спасены… Но на сколько времени? — произнес вдруг Губерт.
Эти слова поставили их лицом к лицу с действительностью, и взгляды их устремились на долину, служившую им убежищем.
Зажатая между пустынными рядами Южного Зуба и цепью снежных вершин с прилегающим к ним величественно сверкающим ледником, долина Сюзанф поднималась отлогим скатом к перевалу, высокая стена которого закрывала горизонт. При ярком солнце она открывалась целиком: без единого деревца, сверкающая и голая, с хмурой скалистой почвой, на которой среди жидкой травы виднелись редкие пучки ярких цветов. Поток, падающий с ледника по отвесным стенам, наполнял тишину однообразным шумом. Насколько охватывал взгляд, нигде не виднелось человеческого жилья, если не считать убогой хижины, затерянной между скал в пустыне сланца и льда.
Все молчали, охваченные тяжелым унынием. Они не заметили, как подошла к ним своим крупным бодрым шагом Инносанта, крепкая и сильная, несмотря на свой возраст. Она подумала, что они любуются горами, к которым она питала особую привязанность.
— Большой Рюан, Малый Рюан и Башня Сальэр, — перечисляла она машинально, возвращаясь к своим привычкам проводника. — Иностранцы говорили, что это одно яз прекраснейших мест на Земле…
— На нашей бедной Земле, которая поглощена водой, — прошептала Ивонна.
Инносанта остановилась на полуслове. Среди этой группы измученных людей ее высокая фигура выделялась с особенной резкостью. Ее суровое лицо застыло. По щекам скатились две медленные слезинки. Она окинула мысленным взглядом Иллиэц, его деревню, церковь и маленькое кладбище на террасе, склоненной к долине, где она рассчитывала когда-нибудь упокоиться.
— Мы здесь не при чем, — отрывисто сказала она. — Это великое несчастье…
Наступило молчание.
Ивонна встала и положила руку на плечо сестры:
— Идем к маме, — сказала она.
После полудня старый Ганс сообщил, что вода стоит неподвижно.
— Надо здесь устроиться возможно лучше, чтобы прожить несколько дней до спадения воды, — сказал Макс, уже занятый мыслью о существовании.
Коснулись вопроса о пропитании.
