В резолюции была сформулирована главная мысль - коллективность действий, доверие товарищу, помощь товарища, партнера, отрицание культа «звезд».
И в этом коллективизме, понимаемом широко и творчески, в коллективизме, вовсе не подавляющем яркие индивидуальности,- источник мощи хоккейной сборной. И если у соперников «звезды» сильны сами по себе, то в команде СССР такие «звезды» особенно впечатляют как раз потому, что они собраны в «созвездие», органичное и нерасторжимое.
А вот и наболее убедительный пример взаимоотношений внутри коллектива хоккеистов, пример, обнажающий внутреннюю силу нашей сборной команды.
Давайте вернемся в март 1966 года. Вернемся к истории становления звена, которое чаще всего называют фирсовским.
Хотим рассказать об Анатолии Фирсове.
Вы все равно не поверите, если мы вдруг станем утверждать, что знаменитый спортсмен равнодушен к славе. И правильно, конечно, сделаете.
Ну, в самом деле, если молодой человек отдает своему увлечению все силы и все время и если за его успехами с особенным вниманием следят-по самым осторожным подсчетам - десятки миллионов ревнителей спорта, то почему бы этому молодому человеку не стремиться к славе? Почему бы ему не стараться бегать быстрее, а прыгать - выше всех? Почему бы ему не хотеть играть - в футбол ли, в баскетбол или, скажем, в хоккей - искуснее других?
И Фирсов мечтал о славе.
И слава - особа отзывчивая и справедливая - тоже не оказалась к нему равнодушной. Семь золотых медалей чемпиона Европы и восемь- чемпиона мира, три золотые олимпийские медали и два ордена «Знак почета»: слава находит и вещественное выражение. Его объявляли лучшим нападающим советского хоккея. Отмечали специальными призами. И мало кто сомневался, что и на чемпионате мира в Любляне он получит приз самого сильного нападающего.
Но Фирсов тогда не получил приза. Хотя, безусловно, мог.
Нет, пожалуй.„ Пожалуй, все-таки не мог.„
Может быть, не все знают, что в столице Словении в нашей команде дебютировали два девятнадцатилетних нападающих - Владимир Викулов и Виктор Полупанов. Судьба была излишне придирчива к новичкам- согласитесь, что это жестоко: заставить нервничать три месяца и только за день до отъезда обрадовать - в списке пассажиров белградского рейса их фамилии значатся.
Стоит ли удивляться, что дебютанты от волнений буквально позеленели? Беседовать с ними в те дни, помним, было бессмысленно: сомнения, неуверенность - «отцепят» или все-таки оставят. Стоит ли удивляться, что и в Любляне ребята еще долго не могли обрести себя?
