— Равно как и распитие?
— Нет-нет, ни в коей мере. Закон не усматривает никакого криминала в простом распитии виски.
— Тогда объясните, пожалуйста, — если не запрещается ни производство, ни продажа, ни покупка, ни распитие виски, в чем же состоит сухой закон? Чем отличается Торонто от Монреаля?
Мистер Фарисейс поставил бокал на «конторский стол» и уставился на меня с искренним изумлением.
— Торонто? — задохнулся он. — Монреаль и Торонто? Чем Торонто отличается от Монреаля? Мой дорогой сэр, Торонто… Торонто…
Я стоял, дожидаясь разъяснений. И постепенно осознавал, что голос над ухом, твердящий «Торонто, Торонто, Торонто…» принадлежит не мистеру Фарисейсу, а кому-то другому.
Я рывком сел — на койке в пульмановском вагоне — и услышал, как идущий по проходу проводник выкрикивает: «Торонто, Торонто!»
Так значит, это был всего лишь сон. Подняв брезентовую шторку, я выглянул в окно. Там плыл старый добрый город, яркое солнце играло на церковных шпилях и плескалось в волнах залива. Он совсем не изменился, наш добрый знакомый — такой же веселый, чванливый, любезный, гостеприимный, сварливый, цветущий, праведный, преданный и отвратительный, как и прежде.
— Скажите, пожалуйста, — обратился я к носильщику. — Здесь действительно ввели сухой закон?
Тот покачал головой.
— Не слыхал о таком.
XVIII. Веселого Рождества
(пер. М. Десятовой)
— Мой дорогой юный друг, — возвестил старик Время, ласково кладя ладонь мне на плечо, — вы бесконечно молоды.
Тогда я оглянулся, сидя за столом, и увидел, что он стоит у меня за спиной.
Правда, я и так догадывался или чувствовал, по крайней мере, последние полчаса, что он где-то рядом.
Вам, дорогой читатель, я убежден, не раз доводилось испытывать это странное ощущение, будто рядом стоит кто-то невидимый, особенно в темной комнате с едва теплящимся камином, когда за окном глухая ночь и гудит басовито октябрьский ветер… Вот тогда-то через тонкую завесу, которую мы зовем Действительностью, и заглядывает в наше дремлющее сознание Невидимый мир.
Было у вас такое? Я уверен, что было. Можете не рассказывать. Стоп-стоп. Меня не интересует странное предчувствие, посетившее вас в тот вечер, когда тетушка Элиза сломала ногу. Оставьте свои воспоминания при себе. Я хочу поделиться своими.
— Вы ошибаетесь, мой дорогой юный друг, — повторил старик Время. — Глубоко ошибаетесь.
— Юный друг? — Как всегда в таких случаях цепляешься за самую несущественную деталь. — Почему юный?
— Прошу прощения, — мягко ответил старик. Он вообще отличался мягкостью манер, дедушка Время. — Глаза подводят. Я спервоначалу решил, что вам и сотни нет.
