— Нет, — покачал головой Непререкаемый Авторитет, — конец не Румынии, а румынскому ирредентизму.
Неллза это устроило.
— А что с турками? — полюбопытствовал Рэпли.
— Полагаю, вас интересуют не турки, а османы? Вы ведь их имели в виду? — дождавшись кивка Рэпли, Непререкаемый Авторитет продолжил. — Мне лично кажется, с ними можно достичь окончательного перемирия. Если бы я составлял проект мирного договора и хотел, чтобы перемирие с османами было длительным, то включил бы в него три основных пункта, остальное неважно, — Непререкаемый Авторитет сделал паузу и, загибая пальцы левой руки, перечислил основные пункты. — Во-первых, освобождение Санджака, во-вторых, соблюдение «Капитуляций» 1740 года, и, в-третьих, реформирование внутренней политики в соответствии с фирманом Мидхата-паши.
Мы с друзьями одобрительно закивали: да, мол, конечно!
— Я вовсе не утверждаю, что не придется решать мелкие проблемы, но из-за них совершенно не беспокоюсь. Хотите оставить в албанской глубинке ля милис или хотя бы ля жандармери — пожалуйста. Хотите сохранить господство Порты над Кипром — пожалуйста, нет — я тоже не против. Подобные мелочи мне абсолютно безразличны.
Мы дружно сделали безразличные лица.
— А с Дарданеллами как? — спросил Рэпли. — Вы обязали бы османов пропускать через пролив корабли?
Рэпли — человек простой, но напористый, любит простые ответы. Что желал, то и получил.
— Дарданеллы легко денационализировать при четырехсторонней гарантии того, что во время заключения пактум федерис пролив станет парс материя, — проговорил Непререкаемый Авторитет.
— Османов это точно приструнит! — буркнул я.
Решив, что на карте Европы наведен порядок, Непререкаемый Авторитет поднялся и крепко пожал нам всем руки. Задерживать его мы не стали: воистину, нам, простакам, не стоит занимать драгоценное время этого великого человека!
— Ребята, хотите знать мое мнение? — спросил Рэпли, когда, проводив Непререкаемого Авторитета, мы удобно устроились в креслах. — Уверен, США и Англия Германию с Австрией одной левой побьют!
Кто-то спросил:
— Все-таки сколько у немцев подводных лодок?
И тут начались простые, обывательские, интереснейшие разговоры о войне, которые мы вели уже третий год.
Домой мы возвращались вместе с Рэпли.
— Здорово нам этот парень ситуацию в Европе объяснил, правда? — спросил он.
— Еще как здорово! — с жаром ответил я.
Ну и лгуны же мы!
