Клеа положила трубку и быстро встала. Если ей удастся выловить его прежде, чем он покинет здание…
Она нашла Брэнда в просторной западной галерее, где он рассматривал самое ценное приобретение, сделанное музеем за последние годы.
Летнее солнце, проливающееся сквозь большие арочные окна, освещало его широкую спину. Было невозможно не восхититься тем, как джинсы обтягивали узкие бедра, или не заметить, как натянута черная футболка на мощных плечах.
Внимание Брэнда было сосредоточено на алебастровом сосуде, находящемся в стеклянной витрине, оснащенной ультрасовременной охранной системой. И хотя Брэнд стоял к ней спиной, Клеа знала: на его лице отражается такое же восхищение, которое почувствовала она, впервые увидев этот артефакт.
Брэнд стоял неподвижно, и Клеа засомневалась. Неужели Брэнд не знает, на что смотрит?
Она прогнала минутное сомнение. Конечно, знает, это же Брэнд Ноубл, один из мировых экспертов по древним артефактам! По крайней мере, он был им до того, как исчез…
— Что думаешь? — Клеа встала рядом с ним. — Период Урука. Почти три тысячи пятьсот лет. Разве он не восхитителен?
— В Национальном музее Ирака был один очень похожий сосуд — я видел его однажды.
— Я тоже об этом слышала. Сосуд Инанны, — сказала Клеа с ноткой благоговения в голосе. — Но, в отличие от нашего сокровища, тот сосуд в прекрасном состоянии. Этот же был значительно поврежден. На реставрацию ушло целое состояние, поверь мне. Стоило того, как думаешь?
Все еще внимательно глядя на сосуд, Брэнд сказал:
— Когда я смотрю на этот сосуд, не могу удержаться от мысли о краже сосуда Варка — совершенно другого сосуда, не имеющего ничего общего с этим. Тот украли из музея Ирака во время разграбления Багдада.
— Я знаю, — сказала Клеа с оттенком раздражения в голосе.
— Конечно, у истории с сосудом Варка благополучный конец. Я находился на службе в войсках, размещенных в Багдаде, когда сосуд вернули — через два месяца после кражи.
— Ты никогда не рассказывал мне об этом.
— Он был отдан под надзор солдат. — Голос Брэнда звучал ровно, даже сухо. — Тысячелетний сосуд Варка был разбит на четырнадцать фрагментов во время кражи. Чрезмерная цена чьей-то жадности.
Клеа ощетинилась.
— Так почему наш сосуд, — она указала на витрину, — напомнил тебе о том случае?
Клеа не могла поверить, что этот разговор направляется к тому, о чем она смутно догадывалась.
— Хочешь, чтобы я разъяснил?
Она не позволит ему вывести ее из себя! Сладким голосом, которым она обычно разговаривала с посетителями музея и состоятельными особами, у которых выпрашивала деньги на музей, Клеа сказала:
